Сны драконов - Ольга Быкова Страница 31

Выдержанное вино – молодое вино – сусло – чистый виноградный сок. Настойка – спиртовая смесь – брага – виноградный сок. Девушка старательно вспоминала все, что могло сейчас пригодиться. И представляла, стараясь не пропустить деталей, хорошо представляла, убедительно. А Левко как лежал, не шевелясь, так и лежит. Она беспомощно посмотрела на Наиру. Та ободряюще погладила ее по плечу.

– Ничего, ничего. Ты погляди-ка, он порозовел и дышит ровно. Кажется, получилось. То, что уже в крови, ясное дело, обратно не достанешь. А вот то, что не успело еще раствориться… – Наира нагнулась к Левкиным губам, потянула носом воздух, – вином уже и не пахнет.

В подтверждение ее слов Левко начал приходить в себя, открыл глаза, мутно и бессмысленно оглядел девушек, попытался что-то сказать. Не получилось. Попробовал махнуть рукой, но и это вышло неубедительно. Вконец умаявшись, он повернулся на бок, уснул, и на все попытки девушек его разбудить только невнятно что-то мычал или вяло отмахивался.

Было ясно, что сегодня им уже с места не сдвинуться. Сейчас, когда друзьям уже ничего не угрожало, кроме разве что опасности быть сожранным драконами… провалиться в тартарары… быть засыпанным внезапным камнепадом или еще что тут может быть, один леший знает, Лиска вдруг почувствовала себя совершенно разбитой. Сил не было больше ни на что. Наира же пока еще держалась на ногах.

– Знаешь что, – сказала она Лиске, – ты пока посиди здесь, отдохни, а я нам, пожалуй, обед соображу, – и полезла в пещеру.

Рушка, который все время бестолково крутился рядом, забрался к Лиске на колени и ткнулся мордочкой в ее руки. Из пещеры послышалась какая-то возня, потом металлический лязг и скрежет, и через несколько секунд из лаза, пятясь задом, вышла-выползла Наира, волоча за собой котомку и поднос, на котором лежал непочатый еще жареный фазан.

– Там и выпивка есть – хочешь?

Лиска чуть не поперхнулась.

– Нет уж, спасибо, потом как-нибудь, а есть, и правда, хочется зверски.

Взглянув на Левко (спит, все нормально), они быстро достали воду, сухари, нож, распахали фазана на куски. Руш потянулся было к куску, но Наира цыкнула на него:

– Это нам, ты иди в пещеру, там поищи, – она махнула на него рукой.

Понятливый зверь убежал.

– Там на полу у стола полно костей и полфазана валяется, ему хватит.

Она с аппетитом вцепилась зубами в фазанью ногу. Лиска последовала ее примеру и только уминая уже третий кусок, вдруг изумилась:

– Слушай, а как это вообще случилось, что они ушли?

– Ушли? Да они удрали со всех ног. Странно, конечно, но, по-моему, они испугались.

– Чего?

– А разве нечего было испугаться?

– Ты что, хочешь сказать, что они меня испугались?

– А почему бы и нет? Ты их так охаживала подносом, а он, между прочим, тяжеленный, и с такой яростью… кто угодно бы испугался.

– Наир, да ты что, что бы им сделалось, этим тушам бронированным? Хотя у меня действительно было такое чувство, что я их сейчас на куски разорву, но ведь на самом-то деле…

– Если честно, Лисса, я не знаю, что произошло. Но сейчас, во всяком случае, если верить талисману, – она дотронулась до висящей на шее Орвинты, – нам ничего не угрожает. – А поскольку мы сегодня уже точно никуда не уйдем, можно со спокойной душой отдыхать.

И они растянулись прямо у входа в пещеру, подстелив под себя Наирин плащ. Рядом рос небольшой осокорь, дающий легкую кружевную тень. По безоблачному небу чиркали стрижи. Кроме их пронзительного крика и стрекота кузнечиков не слышалось ничего. Из пещеры выпал обожравшийся Рушка, заполз на плащ рядом с девушками и растянулся в изнеможении.

К вечеру начал просыпаться Левко. Сначала он сел, потом стал открывать глаза. Удалось это в два приема с передышкой. Наконец глаза открылись, и он медленно, стараясь не трясти головой, принялся оглядываться по сторонам.

– Добрый вечер, – в один голос приветствовали его девушки.

Он застонал, схватившись за голову:

– Тише, тише, м-м-м. Силы небесные, плохо-то как…

– Может, водички налить?

– Ага.

Выпив почти полбаклажки, он плеснул немного на носовой платок и приложил его ко лбу, гудящему как большой вежинский колокол в ярмарочный день. Через некоторое время ему немного полегчало, и он начал интересоваться своим самым ближним прошлым:

– Я что-то не все помню. Помню драконов, пещеру, опять драконы. Они предлагали выпить… м-м-м… Мы выпили и, кажется, много. А больше ничего не помню. А где драконы?

– Ушли.

– Да? – он удивленно приподнял брови. – Слушайте, а кто это так жутко орал? И такими словами…

– Какими словами? – забеспокоилась Лиска. – Я что, тоже не все помню что ли?

– О, слова были что надо. Деталей, к сожалению, не помню, но общее впечатление…

– Какие слова? Хватит интриговать. Что я там такое могла наговорить?

– Да не волнуйся, все было правильно, и говорила ты что надо, – решила успокоить ее Наира. – Ты пообещала им оторвать лапы, головы, хвосты… а потом и вытряхнуть их обоих из пещеры, а заодно из собственной шкуры, ну и всякое разное…

– Всякое разное? – эхом повторила Лиска и покраснела до корней волос. Уж не выдала ли она что-нибудь из репертуара деда Хиляя, заходившего иногда к отцу в кузницу. Когда он о чем-нибудь рассказывал, он обычно это делал так темпераментно и замысловато, что собирал немало слушателей. А уж если ему доводилось кого-нибудь обругать, слушатели просто замирали, стараясь не пропустить особо изысканные обороты. Обруганный потом целую неделю ходил именинником, а свидетели неделю обменивались впечатлениями.

Заметив Лискино смущение, Наира взялась ее утешить:

– Лисса, ты была великолепна. Мы без тебя пропали бы. И я, и наш «жених».

«Жених» вскинулся:

– А что мне было им говорить? Что вы просто так, девушки замечательные, а я просто рядом шел, а в общем тут не при чем, ничего серьезного?

Наира смутилась.

– Извини, я не хотела тебя обидеть.

– Да, ничего, я не обиделся, – великодушно отозвался Левко и чему-то улыбнулся.

Друзья решили сегодня больше не искать себе приключений, а заночевать в пещере, и пошли ее осматривать. Пещера оказалась довольно объемистой, в длину почти втрое больше, чем в ширину. Пресловутый «стол» находился почти в середине. На нем каким-то чудом остались стоять бутыли. Собственно, кроме бутылей, в пещере больше ничего и не было, если не считать обглоданных фазаньих костей, которые все до одной подобрал Рушка. Он перетаскал их все в уютный закуток, небольшую нишу в стене напротив входа, и сложил их в кучку шалашиком, а судя по тому, как он старательно ее сторожил, в глубине кучки было закопано что-то получше, чем голые кости.