Хрустальный ключ - Тамара Крюкова Страница 3

Деревья обступили болото плотным кольцом. Черное зеркало воды было темным и таинственным. Кое-где его прорезали длинные листья рогоза, и то там, то здесь, словно бородавки, торчали кочки, поросшие острой осокой. Выглянула луна. Она осветила топь мертвенным голубоватым светом, заглянула в бездонную пропасть воды и, словно испугавшись, поспешно спряталась за облаком. Над болотом клубились и сгущались тени. «Уху-ху…» — расхохотался филин и, захлопав крыльями, поспешил на ночную охоту. Все стихло.

…А в кромешной тьме, на дне болота корчилась в бессильной злобе та, что некогда властвовала в округе. Морра звали ее, хотя мало кто знал настоящее имя ведьмы. Морра, несущая беды и несчастья. Были времена, когда ее могуществу и чарам не мог противиться никто, но вот уже много десятилетий подкова крепко держала Морру на дне, побежденную, раздавленную, но не уничтоженную. Месяцы складывались в годы, годы в десятилетия. Подкову точила ржавчина, и Морра поняла, что ее час еще придет, нужно только набраться терпения и ждать. О, с какой ненавистью и страстью она ждала! Чем больше тлела подкова, тем сильнее становилась Морра.

И вот час пришел…

Тень, лежащая на дне, шелохнулась, приподнялась и обратилась в змею. Чешуя ее тускло блеснула в черной воде, и Морра начала свой магический змеиный танец. Она то свивалась в кольцо, то распрямлялась, словно струна, пытаясь сбросить с себя веревку с истлевшей подковой, но как ни извивалась она, как ни крутилась, веревка не соскакивала будто приклееная. Из стороны в сторону раскачивалась головка с острым язычком-вилочкой, гибкое тело закручивалось в тугую спираль и вновь бессильно опадало на ил. Еще и еще, как заклинание, повторяла змея магические движения, и вдруг, извернувшись, она, как хлыстом, изо всей силы ударила по подкове хвостом. Ржавый металл рассыпался в прах. В тот же миг веревка соскользнула с гибкого змеиного тела, и Морра стрелой устремилась вверх.

Земля содрогнулась. Бархатные темно-коричневые головки рогоза упали, как подрубленные. Из топи донесся леденящий душу хохот, от которого даже деревья поникли, а филины попрятались в дупла. Столб брызг фонтаном поднялся из черной трясины, и из самой глубины ее взметнулась ввысь огромная летучая мышь. Она расправила крылья, и когти ее блеснули в холодном свете луны, как острые клинки. Голова летучей мыши глядела пустыми глазницами черепа. Костлявая челюсть сотрясалась от дикого хохота, и у каждого, кто слышал его, будь то человек, зверь или птица, кровь стыла в жилах.

Вдруг череп стал меняться на глазах. На широких скулах появилась пергаментная кожа. Тусклые старческие глаза глянули из пустых доселе глазниц. Длинный нос почти касался острого подбородка, но вот и нос, и подбородок расплылись, будто воск на огне. Нос превратился в расплющенную картофелину, а лицо стало круглым и дряблым. Но не прошло и минуты как щеки впали, а нос сделался похожим на орлиный клюв. Лица сменялись одно за другим как узор в калейдоскопе, словно кто-то невидимый лепил и переделывал их, недовольный своей работой. Постепенно лица начали молодеть. С каждой новой переменой кожа становилась более упругой, а в глазах появлялся блеск. Казалось, не будет конца этим переменам, как вдруг неведомый скульптор завершил портрет. Он был так совершенен, что нельзя было в нем ничего изменить, не испортив его. Каждая черточка, была словно выточена умелым мастером, но в этом прекрасном лице было что-то зловещее… Глаза. Безжизненно белое, словно мраморное лицо скорее походило на искусную маску, и только глаза были живыми. Они жгли. Из черных омутов глаз исходила такая сила, что нельзя было заглянуть в них и не содрогнуться.

Крылья летучей мыши обратились в бархатный плащ, а тело в гибкий женский стан, обернутый черным шелком. Морра опустилась на водную гладь и встала, словно под ее ногами была твердь. Плащ ее, коснувшись воды, остался сухим. Морра топнула несколько раз, и черные круги разошлись по воде, а из глубины, из под земли глухим эхом донеслось едва различимое:

— Хозяйка вернулась… вернулась… вернулась…

Морра раскинула руки и побежала по болоту, дико хохоча и поднимая веера брызг. Перед ней падали ниц камыши, и стелилась осока. Дух зла был на свободе. Вдруг Морра резко остановилась и сжала кулаки. Как жаль, что она бессильна в свете дня. Ну что ж, недолго ей быть тенью. Как только она обретет плоть, ей станет не страшен солнечный свет, и тогда молва о ней пойдет повсюду, и власть ее распространится беспредельно. Месть будет страшна. Не даром она так долго ждала.

Вдруг Морру пронзила резкая боль. Она покачнулась и едва не упала. Свет звезды-желания пронизал ее насквозь, ослепив на мгновение. «Я хочу, чтобы болото опять стало целебным озером», — услышала Морра детский голосок.

— Нет!!! — взвизгнула ведьма, и от этого крика деревья склонились до земли, а у диких зверей шерсть стала дыбом.

Боль отпустила Морру, но радость свободы сменилась яростью. Нельзя допустить, чтобы с болотом что-нибудь случилось, прежде чем она, Морра, не обретет плоть. Ведь пока она тень, болотная топь ее единственное пристанище. Если не станет болота, дух ее развеется по свету, и это будет ее концом не на век, а на вечность.

Глаза Морры сверкнули, и она решительно зашагала по воде. Отныне она обратится в слух и зрение, она поднимет все темные силы, подвластные ей, и никто не коснется Хрустального ключа. Она обретет былую силу, а уж тогда ей будут не страшны никакие звездные желания.