Удивительные путешествия по реке времени. Книга вторая. Неожиданные встречи - Алена Бессонова Страница 29

– Есть и большой?! – удивлённо спросил хан.

– Есть, Чингизид, на озере Светлояр стоит Большой град Китеж, он тоже несметно богат.

– Пошли гонца в Малый Китеж. Скажи, чтобы баб и детей привели в полон [114], а мужикам, я так и быть, разрешаю убраться восвояси. Пусть бегут, поспешая, чтобы пятки мелькали. Город мне нужен целым. Войско своё размещу на постой, пусть отдохнут в тени от степной кочевой жизни. В баньках попарятся, а то завшивели совсем…

Воин, не вставая с колен и не отрывая лба от земли, поспешно выполз из шатра.

Прошло немного времени, и на светлой стене шатра опять появилась тень полусогнутого человека.

– Говори! – сурово сказал хан тени гонца.

– Пришёл посланец из малого Китежа, Чингизид…

– Знаю, что пришёл! – оборвал говорящего хан. – Что ответили?

– Мужики сказали: «Когда нас не будет, возьмёшь все». [115]

– Что добавили? – сморщившись, будто от зубной боли спросил хан.

– «Лучше нам смертию славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть» [116]. – звенящим от страха голосом промолвила тень гонца.

– Урагша [117]! – воскликнул хан и выкинул в сторону Малого Китежа руку с вытянутым указательным пальцем. – Урагша!

Тень гонца мелькнула по льняной стенке шатра и исчезла, а следом за ней в воздухе зазвенел боевой клич:

– Хурра [118]! Хурра! Хурра!

Топот конских копыт запутал в тугой пыльный клубок запахи и звуки народившейся утренней зари.

Ру пристально посмотрел в узкие, беспощадные глаза хозяина. Хан Батый не отвёл взгляда:

– Отчего, Ру, даже их дети умирают с широко открытыми глазами, глядя в синее небо? А мои воины никогда не поднимают на меня свой взор! Отчего в их глазах отражаются облака, а в глазах моих воинов только придорожные камни?

Батый вдруг увидел в глазах старого орла ненависть, и наконец, отвёл взгляд:

– Я знаю, тебе не нравится запах человеческой крови. Ты никогда не был падальщиком [119]. Ты гордая птица! Но, Ру, как я завоюю всю Вселенную, если буду растить свою жалость? Мой дед никогда бы не понял меня. В шестнадцать лет я уже был прекрасным наездником, метко стрелял из лука на полном скаку, умело рубился саблей, владел копьём. Уже тогда я умел повелевать людьми. Нет, Ру, чтобы завоевать мир, я должен убить свою жалость!

Хан Батый протянул руку, чтобы в очередной раз погладить орла, но тот встрепенулся, расправил крылья и вылетел из шатра чингизида.

– Ру! – Батый вскочил и бросился вслед за птицей. – Ру, не бросай меня! Только с тобой я могу говорить, как с равным!

То, что хан увидел за стенами своего шатра, заставило его содрогнуться. Пряничный городок лежал у ног Батыя смятой испачканной в крови и грязи тряпочкой. Ру парил в небе, не шелохнув крыла, из его груди вырывался клёкот очень похожий на плач.

– Я не могу быть добрым! – закричал хан, устремив взгляд в небо, он знал: Ру больше не вернётся к нему.

* * *

– Ну, вот и переместились! – сказала бабушка, деловито осматривая ребятишек. – Все целы? Ничего по дороге не растеряли? Где Кешка?

– Я здесь, бабунечка! – плаксивым голосом проворковал попугай, вылезая из кармашка маминого рюкзака. – Помялся немного в дороге, замёрз. – Кешка потряс крыльями, встрепенулся и, увидев Рибаджо на плече у Василисы, заорал так, что в ушах зазвенело. – Ты опять занял моё место, пр-р-рохвост!

– Цыц! Чего орёшь? – приложив указательный палец к губам, прошептал Рибаджо. – Орёл в небе. Увидит, склюёт.

Кешка, ни слова не говоря, спрятался обратно в кармашек рюкзака.

– Смотри, Алька, какой красивый город стоит на озере! – Васюшка подпрыгнула от удивления, увидев перед собой Большой град Китеж.

Город, обнесённый надёжной оборонительной стеной, красовался златоверхими церквями, белокаменными боярскими палатами, деревянными домами рубленными и собранными без единого гвоздя. Посередине стоял рисунчатый княжеский терем, с окошками, окаймлёнными замысловатым каменным кружевом. Ребята с мамой и бабушкой замерли, любуясь необычной сказочной красотой города.

Неожиданно Рибаджо указал рукой на парящего в небе орла:

– Смотри, Васюшка, что-то с ним не так. Он или болен, или стар. Тяжело хлопает крыльями. Присесть хочет, но не решается. Ну-ка Кешка, позови его на своём птичьем языке, может, ему помощь нужна?

– Ага-ага, – проворковал из кармашка рюкзака попугай. – Потом, когда он меня сожрёт, мне помощь нужна будет. Но будет поздно, поздно, поздно…

Попугай так жалобно зарыдал в рюкзаке, что бабушке пришлось вступиться:

– Рибаджо, может быть, ты сам поговоришь с ним на птичьем языке. Ты ведь волшебник, ты должен уметь.

– Я принципиально не буду! – возмутился Рибаджо. – Зачем мы его взяли? От него никакой пользы нет! Я вас сюда перемещал, обратно буду перемещать, силы у меня не бездонные. Я молодой волшебник…

– Ладно! – остановила гневную речь волшебника мама. – Кешка, я тебя буду защищать, садись ко мне на ладошку, если что я тебя прикрою…

– Иду на подвиг ради вас, – нехотя вылезая из кармашка рюкзака, прогудел Кешка, – запомните меня молодым и весёлым…

Кешка уселся на открытую мамину ладошку, зарокотал. Орёл, чутким ухом уловив звуки, издаваемые неведомой птицей, замер, завис в воздухе, а затем, чуть прижав к телу огромные крылья, полетел вниз. Он присел почему-то рядом с бабушкой и уставился ей в глаза своими мутноватыми, подёрнутыми голубоватой плёнкой зрачками. Его шершавый клюв начал вибрировать, а из горла вырывались резкие отчаянные звуки.

– Он говорит, – затараторил Кешка, – под горой идёт бой! Монголы хотят захватить город. Залить его кровью. Разграбить и сжечь, как они сожгли и уничтожили всех в Малом Китеже. Их много, очень много, тьма! Три дозорных [120]богатыря сдерживают натиск войск хана Батыя. Один из них послал своего сына предупредить горожан, чтобы они уходили. Силы неравны. Мальчик не успел, его настигла стрела монгола. Он лежит на пригорке, ему нужна помощь, он истекает кровью! Я покажу где…