Бердолька Чарли и Гертруды Богранд - Д. Мицкис Страница 28

– Имя! – произнёс один из них, когда Гертруда вошла.

– Гертруда Бо́гранд!

– Свиток! – произнёс другой голос.

Гертруда подошла к столу, на котором лежали сотни таких же свитков. Она передала свой одному из людей в маске. Было неприятно, что здесь все такие невежливые. Где-то наверху послышался шорох – это были существа в грязных серых хитонах. Будто ищейки, они смотрели на Гертруду через пустые глазницы чёрных масок с длинными с клювами.

– Всё ясно! – крикнул кто-то из людей в белых масках, лишь на секунду взглянув на свиток Гертруды. – Члены Коллегии! Krino! Krima! Krites! Голосуем!

Семь человек подняли пергаменты с надписями «Diakrino» [21], три – «Anarkrino» [22], по одному – «Kataginosko» [23]и «Katakrino» [24].

– Предварительный вердикт Членов Коллегии Совета Двенадцати Верховного СтраСуда по делу номер 33/121А/С4/12. Soma – тело, sarks – плоть, pnevma – дух, kardia – сердце, nus – разум. Ограниченная временная полная свобода. Мисс Бо́гранд, у вас есть право на завершение неоконченных дел: на девятый, сороковой и девяностый день с момента использования билета «В-Один-Конец-Два», а также во время больших праздников. Но лишь один раз. Вы можете отказаться от нахождения здесь. Нарушение правил, ненадёжность, ненужность – всё это является основанием для досрочного пересмотра предварительного вердикта. Полный Свод Правил находится в Книгохранилище имени Максимильяна Лотарингского. Незнание правил не освобождает от ответственности. Вы обязаны являться по Вспоминательным Повесткам в указанное время в указанное место. Окончательный вердикт будет оглашён через год: Consolamentum [25]. Предварительный – отправлен ближайшей «молнией». Мисс Бо́гранд, вам всё понятно?

– Э-э-э. Да, – соврала Гертруда. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которую наказывает повариха Пингва Перей за разбитое окно.

– Подойдите! – скомандовал голос.

Гертруда нехотя подошла к столу. Один из людей в маске передал ей кусок пергамента. На нём было написано:

С возвращением, мисс Бо́гранд!!!

Только на выходе из Зала Вердиктов Гертруда поняла: не такие эти судьи ужасные.

Она шла по длинному низкому коридору, который вёл куда-то наверх. Впереди увидела Харгеста. Он лежал прямо на мраморном полу. Эдвард общался с ребятами. Рупертина «Бедняжка» Никльби как раз рассказывала, что потеряла сознание, когда её подвешивали за ноги. Её брат – Генри – жаловался, что не смог прочитать странную непонятную тарабарщину. Мими Меенвольд – что ей приходилось показывать всем свою маленькую собачонку. А загадочная Линда Глум так и не поняла, почему ей не пришлось ходить задом наперёд. Оказалось, все побывали в разных кабинетах. Лишь один зал был общим – Зал Вердиктов.

Эдвард поделился с Гертрудой шоколадом. Подбадривая, он утверждал, что «теперь она сможет отправиться туда, куда захочет»:

– Это незабываемые ощущения! Особенно когда это у тебя впервые!

Они дождались Чарли и Кристофера. Чарли выглядел радостным. И Гертруде стало казаться, что только ей попались «неприятные кабинеты».

Медленно и за разговорами они поднимались по длинному коридору.

Впереди показались другие люди. Десятки. Сотни. Тысячи. В белых и серых хитонах, надев капюшоны, они куда-то направлялись. Чарли, Эдвард, Кристофер и Гертруда, а также их новые знакомые в белых и серых хитонах, надев капюшоны, последовали за другими людьми: у каждого из них горела свеча. Гертруда не знала, куда они направляются. Да и им, судя по всему, это тоже не было известно. Но что удивляло Гертруду, никто теперь не переживал. Все просто шли.

Низкий коридор становился всё шире. С разных сторон в толпу вливался поток других людей. Гертруда не видела их лица – они были скрыты под капюшонами.

Дорога вела на берег реки, освещённой светом луны. Была уже глубокая ночь. В небе плыли тысячи и тысячи фонариков и миллионы светлячков, а по реке – медленно подхватываемые течением – десятки тысяч жёлтых свечей.

Гертруде даже показалось, что река приветственно расступается, когда они с Чарли подошли ближе.

На берегу собрались не менее сотни тысяч человек. Люди в белых и серых хитонах опускали свечи в воду, передавая огонь друг другу. А люди в лиловых хитонах запускали фонарики в небо. Они пели какую-то песню на непонятном языке.

Это была самая необычная ночь в жизни Гертруды. Дух захватывало! Она наверняка взлетела бы от восторга, будь у неё крылья.

Неожиданно вокруг всё будто погасло. Гертруда не поняла, что произошло дальше. И не увидела, как кто-то обнял её и словно елеем прикоснулся к запястьям. Она освободилась от повязок и опустилась в тёплую воду, где услышала шёпот:

Раны, кровоточащие от ударов.

Ты долго спала. И вновь обретаешь очертания.

Позволяю тебе.

В тот момент Чарли и Гертруда ещё не осознавали, насколько они счастливы.

Глава 8
Вспоминательные повестки

Следующие несколько дней Гертруда провела в кровати – просыпалась только чтобы выпить бульон. Нестерпимо болела спина. Бабушка Матильда делала всё, чтобы облегчить мучения: помогали мази «На ТОТ случай: ДО» и «На ТОТ случай: ВО ВРЕМЯ» (спину будто обжигало огнём). Гертруда стонала от боли, но не слышала своего голоса. И снова засыпала.

В соседней комнате стонал Чарли.

Боль начала ослабевать сама. Постепенно. И бабушка Матильда утверждала, что это – «к большим переменам». Возле кроватей Чарли и Гертруды теперь стояли баночки с мазями «На ТОТ случай: ПОСЛЕ» и отвар из душистых трав.

* * *

В среду вечером Гертруда спустилась на первый этаж дома 6/66. На кухне сидел Чарли. Из-за перевязок пришлось носить старые домашние хитоны, которые были сшиты так давно, что даже моль отказалась бы их есть.

– Родная! – оживилась бабушка Матильда. Она готовила омлет. – Я так рада. Ты проснулась. Как себя чувствуешь?

– Привет, – пробормотал Чарли. – Ты как?

Гертруда поняла по измождённому лицу брата:

– Ты тоже заболел? – Она сердилась, что не могла дотянуться до спины: та ныла, даже если Гертруда слегка приподнимала руки.

– Нет-нет, родные! – Бабушка Матильда поставила на стол тарелку с гренками и две чашки горячего шоколада. – Вы не болели. Так всегда бывает. Наш сосед – мистер Гордон Пипкин – пролежал в кровати два месяца! Два! А Тутси «Ласточка» Фридерман рассказывала, что её дядюшка и вовсе полгода проспал. Вы у меня такие сильные! Чарли, родной, аккуратнее со спиной. Не облокачивайся, пока там всё не окрепнет.