Тринкет - Ольга Батлер Страница 26

Брэнда бегала вокруг, пыталась разнять их, но сама получила оплеуху.

— Там дверь открылась! — крикнула она.

Джордж и Питер сразу вскочили на ноги. Из «Веселой гусеницы» вышел тот самый мрачный билетер. Дети следили за ним из-за угла. Мужчина захлопнул дверь, подергал ее для верности, и зашагал по площади, быстро смешавшись с толпой.

Мальчишки все еще оставались растрепанными и красными, но злость прошла. Им было неловко. И чего набросились друг на друга?

— Видишь там приоткрытое окошко? — тяжело дыша и заправляя рубашку в джинсы, спросил Джордж.

— Я в такое не пролезу, — сказал Питер.

— А тебя никто и не просит.

И оба посмотрели на Брэнду…

— Мне страшно, — сразу прошептала она.

Но выбора не было. Девочка залезла на спину к Питеру, который стоял на четвереньках, потом — на плечи к брату, и протиснулась в узенькую оконную раму.

— Прыгай, — приказали мальчишки.

— Не могу! — пожаловалась она, послушно прыгая вниз.

Подобранный в пещере фонарик помог ей найти и открыть для мальчишек входную дверь.

— Ничего особенного, кегельбан, — сказал Питер, когда они включили свет.

На стене зажглось табло из маленьких лампочек с двумя квадратными нулями. Над одним было написано — «Ваша команда», и над другим — «Гусеница».

— Кто тут за гусеницу? — удивился Питер, оглядываясь по сторонам.

Ответ пришел сам. Вернее, не спеша спустился на шелковой нитке с потолка. Это была ярко-зеленая гусеница, которая прямо на глазах у детей выросла до такого размера, что все трое с удобством могли бы усесться у нее на спине.

— Противная. Из чего она сделана? — спросила Брэнда, которая гусениц боялась меньше, чем пауков, и не визжала при их виде.

— Из резины, — Джордж подмигнул Питеру. Гусеница показалась ему настоящей.

Коснувшись пола, она перекусила торчавшую изо рта веревку. Средняя часть ее тела, украшенного пестрым узором в цветную полоску и в горошек, изогнулась дугой.

Взъерошились щетинки и волоски, расположенные пучками на различных выростах или прямо на коже. Сама кожа была вдобавок густо усеяна разнообразными мелкими шипами и бородавками. В обычной жизни столько неприятных подробностей можно рассмотреть только под микроскопом. Гусеница, тем не менее, привлекала особенной, безобразной красотой.

— Здравствуйте, мадам, как поживаете, — смеха ради поздоровался с ней Питер.

Она повернула к ним свою голову с настоящими и фальшивыми, но очень похожими на настоящие, глазами, и вдруг, бессильно обмякнув, развалилась на полу. Дети заметили, что в каждой ножке у нее с помощью крючочков было зажато по шару.

Они подошли поближе, и Питер потрогал один из ярких шипов кончиком кеда: умерла?

— Спасибо, не очень хорошо я поживаю, — неожиданно ответила Гусеница тоном трагической актрисы. — Сегодня в животе целый день бурчит, вчера веревка почти оборвалась — я чуть не упала. Не думаю, что завтра будет веселее.

«Чуть» и «почти» — не считается, — подумал Джордж. Всем стало ясно: эта Гусеница — из породы тех гусениц, кто постоянно ноет и жалуется, как-будто их жизнь тяжелее, чем у остальных.

В конце дорожки поднялась заслонка, там стояли кегли.

Гусеница поползла к игровой дорожке, и швырнув первый шар, уложила все восемь кеглей.

Заслонка опустилась, снова поднялась.

— Я так понимаю, мы должны с вами соревноваться, — Питер взял шар, разбежался и сбил шесть кеглей из восьми.

Две последних покачались-покачались, жалобно приговаривая «ой-ё-ёй» и «ай-я-яй», но устояли.

Кегли оказались не только веселыми, но и живыми. Их глаза блестели сквозь вырезанные в дереве дырочки. Они падали с криками: «бумс!», «опс!», «бух!». У них были самые настоящие ножки. Упав, они болтали этими ножками в воздухе, у одной кегли даже мелькнула кружевная нижняя юбочка.

Гусеница меланхолично пожевала своими мощными челюстями и метнула второй шар. Снова все восемь кеглей завалились. Но на этот раз было видно, что она жульничала. Шары она кидала не так уж метко. Просто кегли ей подыгрывали — друг за дружкой с громкими криками валились на пол, когда шар еще только приближался к ним.

— Эй, Гусеница, нечестно. Начинаем по-новой.

Питер нажал красную кнопку, потом зеленую — на табло снова загорелись нули. Гусенице это не понравилось. Она угрожающе приподняла верхнюю часть своего туловища, показав бледное брюшко с синими полосками. На голове у нее вздыбился похожий на корону хохолок.

Она раскачалась из стороны в сторону, и дети отступили подальше: после такой демонстрации недружелюбия следовало ожидать неприятностей. Но Гусеница молча собрала шары, подала им один и отползла в сторону.

— Короче, она пропускает ход. Джордж, давай ты теперь, — скомандовал Питер хриплым от волнения голосом.

Джорджа так рассмешили кегли, что руки его ослабли и удар получился неудачным. Его шар задел за бок дорожки и еле-еле докатился до верещавших кеглей. Ни одна из них не упала. Кегли запрыгали от радости на своих тонких ногах.

Гусеница снова пропустила ход, больше она ни разговаривать, ни кидать шары не желала. А у детей игра шла хуже и хуже. Питер сбил всего четыре кегли, Брэнда — три, Джордж и того хуже — две.

Лампочки на табло сообщили вдруг, что Гусеница выигрывает. Несбитые детьми кегли засчитывались в ее пользу…

Шары становились все больше и тяжелее.

— Я… ых, не могу толкнуть, — пожаловался Питер писклявым голоском, какого у него прежде не бывало. Он попытался пихнуть шар, но только скользил кедами по полу, а шар не двигался с места.

— У червяка во рту огонь, — шепнула брату Брэнда.

Джордж впервые внимательно посмотрел на Гусеницу. Она смахивала теперь на дракона. На всех ее восьми ножках стали заметны чешуйки и когти. Только крыльев на спине не хватало.

Джордж впервые внимательно посмотрел на Гусеницу. Она увеличилась в размере или это Джордж, Питер и Брэнда уменьшились? Что, если через несколько проигрышей они станут размером с кегли, которые им надо сбивать? И от чего это у Гусеницы в животе бурчит — может, она глотает проигравших. Или превращает их в кегли?

Джордж с ужасом подумал, что веселые кегли — это бывшие посетители кегельбана. Он представил, как на него тоже наденут раскрашенную деревяшку с дырочками для глаз, заставят ойкать и сучить ножками.

Дети изо все сил толкнули шар и сбили две центральные кегли. Те упали, задевая соседние, и так, наподобие карточного домика, завалились все восемь. Гусеница подала им очередной шар. Все трое снова навалились и сбили семь кеглей. Счет сравнялся.

— Давай теперь ты, — кивнул Джордж Питеру. Он очень на него надеялся.