Мемуары папы Муми-тролля - Туве Марика Янссон Страница 24

Привидение явилось точно в двенадцать и известило о своем приходе, трижды издав протяжный вой.

– Я здесь! – заявило оно. – Трепещите, смертные, час отмщения забытых костей настал!

– Привет! Привет! – сказал Юксаре. – Что ты все воешь о каких-то старых костях? Чьи это кости? Почему ты само с ними не разберешься?

Я пнул Юксаре по лодыжке и вежливо сказал:

– Приветствую тебя, призрак ущелий! Как поживаешь? Бледно-желтый ужас, оскалив зубы, глядит на заклятый берег.

– Перестань меня передразнивать! – разозлилось привидение. – Эти слова позволено говорить одному мне!

– Послушай-ка, – сказал Фредриксон, – дай нам спать спокойно. Пугай кого-нибудь другого, ладно?

– Да все другие уже привыкли ко мне, – угрюмо ответило привидение. – Даже дронт Эдвард больше не боится меня.

– А я боюсь! – крикнул Шнырёк. – Я все еще боюсь!

– Очень любезно с твоей стороны! – сказало привидение и поспешно добавило: – Заброшенный караван скелетов воет под ледяным желто-зеленым светом луны!

– Дорогое привидение! – ласково сказал Фредриксон. – По-моему, у тебя нервы немного не в порядке. Давай договоримся: ты обещаешь пугать кого-нибудь в другом месте, а я научу тебя, как можно пугать по-другому. Идет?

– Фредриксон здорово придумывает всякие страшные штуки! – воскликнула Дочь Мюмлы. – Ты даже представить себе не можешь, что можно сделать из фосфора и тонкой жести! Можно до смерти напугать дронта Эдварда!

– И Самодержца, – добавил я.

Привидение заколебалось.

– Можешь заиметь свою собственную туманную сирену, – пообещал Фредриксон. – Умеешь делать фокус с просмоленными нитками?

– Нет. А как это? – заинтересовалось привидение.

– Берешь обыкновенные нитки потолще, – пояснил Фредриксон, – не тоньше двадцатого номера. Привязываешь их к чьим-нибудь ногам. Спрячешься и натираешь нитки смолой… Вой поднимается страшный.

– На мой дьявольский глаз, ты ужасно симпатичный! – воскликнуло привидение и, свернувшись клубочком, улеглось у ног Фредриксона. – Может, ты и скелет раздобудешь? Так ты говоришь – из тонкой жести? У меня она есть.

А как это делается?

До рассвета Фредриксон объяснял, как можно всех пугать, и чертил разные конструкции на песке. Ему явно нравилось это ребяческое занятие.

Утром Фредриксон отправился обратно в парк Сюрпризов, а мое привидение мы избрали в члены Королевской Вольной колонии с присвоением почетного титула «Страх на острове Ужасов».

– Послушай-ка, привидение, – сказал я. – Хочешь жить у меня в доме? Мне немного скучно одному. Ясное дело, я вовсе не трус, но иногда по ночам бывает страшновато…

– Клянусь адскими собаками, – начало привидение и стало едва видимым от злости. Но сразу же успокоилось и сказало: – Да, пожалуйста, это очень любезно с твоей стороны.

Я устроил привидению постель в ящичке из-под сахара, а чтобы ему было уютнее, выкрасил ящик в черный цвет и украсил его бордюрчиком из скрещенных костей. На обеденной миске я (к большому удовольствию Шнырька) написал: ЯД.

– Ужасно уютно, – сказало привидение. – Ничего, если я погремлю немножко в полночь? У меня это уже как бы вошло в привычку.

– Пожалуйста, греми, – ответил я, – только не дольше пяти минут, и не сломай трамвайчик из пенки! Он очень ценный.

– Ну ладно, пять минут, – согласилось привидение. – Но за ночь летнего солнцестояния я не отвечаю.

Седьмая глава,
в которой я описываю триумфальное открытие преображенного «Морского оркестра» и богатое приключениями экспериментальное погружение в морскую глубину

Вот и миновал день летнего солнцестояния (между прочим, в этот день родилась младшая дочь Мюмлы-мамы – Мю. Ее имя значит «самая маленькая на свете»). Цветы распустились, созрели яблоки, поспели и были съедены другие вкусные фрукты, и я, сам не зная, как это случилось, впал в опасную будничность. Дело зашло так далеко, что я даже посадил бархатцы на командирском мостике навигационной каюты и начал играть со Шнырьком и Самодержцем в пуговицы.

Ничего необыкновенного не происходило. Мое привидение сидело в углу возле кафельной печки и вязало шарф и чулки – весьма полезное занятие для привидения, у которого плохие нервы. Вначале ему в самом деле удавалось пугать подданных короля, и оно было вполне счастливо, но потом привидение заметило, что подданным нравится, когда их пугают, и перестало этим заниматься.

Дочь Мюмлы выдумывала небылицы, одну увлекательнее другой, и ей каждый раз удавалось обмануть меня. Один раз она пустила слух, что дронт Эдвард нечаянно растоптал Самодержца! Я, к сожалению, привык всем верить и очень обижаюсь, когда узнаю, что меня обманули и что надо мной насмехаются. Когда я что-нибудь сильно преувеличиваю, я всегда сам в это верю!

Иногда к нам на отмель являлся дронт Эдвард и по старой привычке ругал нас. Юксаре отвечал ему тем же. А вообще-то Юксаре был ужасным бездельником: ел да спал, загорал, хихикал вместе с Мюмлой-мамой и лазил по деревьям. Сначала он перелезал через каменные стены, но, когда узнал, что это не запрещается, заниматься этим ему быстро надоело. Тем не менее он уверял, будто чувствует себя здесь отлично.

Иногда я видел, как мимо проплывают хатифнатты, и после этого ходил грустный целый день.

За это время я стал ужасно беспокойным, мне вдруг до смерти надоела эта благополучная однообразная жизнь и захотелось, так сказать, отчалить отсюда.

И наконец такая возможность представилась.

У дверей навигационной каюты появился Фредриксон, на голове у него была новенькая капитанская фуражка, на которую он нацепил два позолоченных крылышка!

Я бросился опрометью вниз по лестнице.

– Привет, Фредриксон! – закричал я. – Ты заставил его летать?!

Он помахал ушами и кивнул.

– Ты рассказал об этом кому-нибудь? – спросил я. Сердце у меня сильно колотилось.

Он покачал головой.

И в ту же секунду я снова стал искателем приключений, жажда приключений вернулась ко мне, я чувствовал себя большим, сильным и красивым! Ведь Фредриксон пришел ко мне первому рассказать, что изобретение готово! Даже Самодержец еще не знал об этом.

– Скорее! Скорее! – закричал я. – Давайте укладывать вещи! Я раздам свои бархатцы. Подарю свой дом! Ах, Фредриксон, меня просто распирает от всяких идей и ожиданий!

– Это хорошо, – сказал Фредриксон. – Но сначала будет торжественное открытие и экспериментальный полет. Мы же не можем допустить, чтобы король лишился праздника.