Ночная Мышь, или Первый полет - Мария Кондратова Страница 23

— Во-первых, — загнула Мышь палец на правой ноге, — мы узнали, что между Мелким-Вредоносным и Людмилой существует какая-то связь. Заметь, оно побежало именно по этой тропе… Наверняка не случайно!

— Брось, — попытался урезонить увлёкшуюся приятельницу Птах, — откуда ты знаешь. Может, оно каждый вечер здесь бегает… Воздухом дышит…

Но крылатую искательницу приключений не так-то просто было переубедить.

— Тем более, — торжествующе сказала она, — тем более, если оно бегает здесь каждую ночь! Воздух везде одинаковый. Стало быть, у него есть причины бегать в той части Леса, где живёт золотозубая воображала. Представляешь, оно бегает мимо этого дерева каждую ночь и ни разу Людмиле не навредило?! Да если бы я была мелким и вредоносным… я бы ей такое устроила…

— Ну, не знаю… — протянул Птах. Ему было всё равно, права или заблуждается его подружка, птенцу очень хотелось домой.

— А я — знаю! — бодро отозвалась Мышь, — мы просто пошли неправильным путём…

— Вот и я говорю, — обрадовался птенец, — полетели… то есть я хотел сказать побежали… домой. Утро вечера мудренее.

— А теперь мы пойдём правильным путем, — решительно закончила свою мысль Мышь, не обращая никакого внимания на слова своего пернатого друга (о, Мышь умела, когда ей было нужно, сделаться глухой как пень). Мы будем следить за Печальной Иккой.

— Но почему?! — отчаявшись добиться ответа, почти закричал птенец, — почему сегодня и непременно ночью?! Почему мы не можем начать следить за нею, например, завтра с утра?.. А ещё лучше — после обеда… Ведь Икка такая большая… Она никуда не денется…

— Не беспокойся, — любезно уточнила Мышь, — завтра с утра мы тоже будем следить за Иккой… До тех пор, пока не поймём — всё.

Сказать по правде, маленькой искательнице приключений не так хотелось разыскивать Икку, как не хотелось возвращаться домой. Насколько неуютно и тревожно чувствовал себя в ночном лесу Птах, настолько ей здесь было весело и привольно. Темноты она не боялась ничуть (рыбы же не боятся воды) — это была её родная стихия, а для Птаха у неё нашлась целая дюжина других (убедительнейших, как ей казалось) разъяснений.

— Кто-то хочет навредить Икке, понимаешь? Может быть, это Людмила или Мелкое-Вредоносное, или кто-то ещё, сама не знаю, кто…

— Назовём его Икс, — вставил эрудированный Птах.

— Вот ещё, — возразила Мышь, — больно много чести называть его Икс. Пусть лучше будет — «вредина неизвестная». Коротко и ясно.

— Это и значит Икс, — чувствуя своё несомненное превосходство, объяснил Птах.

— В самом деле? — поразилась Мышь, — а я и не знала. Послушай, а это здорово — «ты Икс»… или «от Икса и слышу» — гораздо лучше, чем просто «вредина»… Хорошо, пусть будет «неизвестное Икс»…

— Э-э… — пробормотал птенец, чувствуя, что его опять поняли как-то неправильно, но рукокрылая искательница приключений уже не слушала.

— Оно хочет навредить Икке. Это совершенно ясно. Чтобы по-настоящему досадить, одних бумажек мало. Иксе придётся подкрасться к ней поближе. И как только оно подберётся к нашей корове… — вот тут-то мы его и зацапаем! — с энтузиазмом закончила Мышь и смущённо добавила, — и потом Икка, она такая… романтическая. (Пытаясь передать романтичность Икки, Мышь так широко размахнулась крыльями, что чуть не потеряла равновесие. Подобно многим обитателям Нечаянного Леса, кроха была уверена, что «романтический» означает «толстый и красивый»). Такая… основательная… Уж ей-то, во всяком случае, не удастся незаметно исчезнуть прямо из-под нашего носа!

Против этого возразить было нечего.

— Вот только где она теперь может быть?.. — пригорюнилась Мышь, — Пасётся ли она по ночам? Или спит?..

— Или плачет… — предположил Птенец.

— Точно! — с уважением глянула на него подружка, — и как это я сразу не догадалась… Ну конечно же, она плачет! Оплакивает дерево пророчицы, как и грозилась. Лети вперёд! — велела она Птаху. — А я тихонечко подкрадусь…

Предосторожности оказались излишни. Под Людмилиным деревом романтической коровы не оказалось. Зато там тихонько плескался маленький пруд с горько-солёной водой. Романтическая корова не зря трудилась предыдущие дни и ночи. Пока воды было немного, пара ведёрок, не больше, но со временем солёная лужица, пожалуй, и впрямь могла подмыть корни дерева с золочёной табличкой.

— Ого! — присвистнула Ночная Мышь, осторожно пробуя воду лапкой. — А ещё говорят, что Икка лентяйка… Гляди, скоро здесь можно будет купаться. Это лучше, чем плескаться в ручье, там вода холодная, щекотно и лягушки дразнятся…

— Купаться в воде? — удивился Птах, — ты шутишь? Вообще-то, купаются в песке…

— В песке? — в свою очередь изумилась непоседа из домика с круглыми окнами, — ну не знаю… Можно, конечно, и в песке… Но настоящие пираты и искатели приключений купаются в воде, это я тебе точно говорю, — уверенно закончила она.

— Вполне возможно, — не стал спорить птенец, — но это наверняка потому, что у них нет подходящего песка. Я как-то раз приземлился в лужу… Ничего хорошего… В песке купаться гораздо приятней!

— Конечно-конечно, — задумчиво согласилась с ним подружка, — но где же Икка?..

Словно в ответ на её вопрос слева донёсся звон колокольчика.

— Ага! Всё-таки она тут была! — обрадовалась маленькая сыщица, — видишь, и трава примята… Наплакалась и побежала пастись. После того, как вдоволь наплачешься, всегда есть хочется, — со знанием дела пояснила Мышь. — Вперёд! За ней! — и друзья поспешили на звон колокольчика.

Смирившись с тем, что домой он сегодня ночью не попадёт, Птах перестал жаловаться на жизнь. Ему, пожалуй, начинало нравиться это приключение. Сперва, промочив крылья, он ещё вздыхал о своём тёплом (и таком сухом!) гнезде, но Мышь не обращала на его вздохи никакого внимания, и вскоре Птах замолчал.

— Ну почему?.. — шепчет корова, спеша через тёмный лес. Две потешные маленькие тени крадутся за ней по пятам, но что ей до теней?

— Ну почему?… — спрашивает она у деревьев, прямых и торжественных, словно ночная стража луны, глянувшей из облаков, — ведь он же никогда, никому…

Точно в забытьи повторяет она жестокие бессмысленные слова:

— Бесполезный Берёзовый Слон… Как доказала наука… Жирная безмозглая скотина, стоящая на пути прогресса… Ах!

Звёзды висят на рогах у коровы точно диковинные подвески, и луна качается между рогами…

— Но если он бесполезен, то кто же тогда полезен?! — спрашивает она у троп-полуночниц и бродячих ночных трав, — если он бесполезен — всё бесполезно! А ведь он никогда, никому… — повторяет она снова и снова. — Ведь он… им… подарки приносил…

— А как, скажите, я могу стоять на пути у прогресса?.. — вопрошает корова свою подружку луну. — Это же ум-му… уму непостижимо. Я никогда и ни у кого не стояла на пути… Я вообще останавливаюсь только для того, чтобы прилечь… Может быть, они хотели сказать — «лежит на пути у прогресса?…» Ну хорошо, в следующий раз я подвинусь, если этот прогресс такой неуклюжий, что вдвоём на одной тропе с ним иначе не разминуться… Но Слон?! Как они могли сказать такое о нём…