Пунш желаний - Михаэль Андреас Гельмут Энде Страница 22

– Да, – храбро сказал Мяурицио, – с моими предками было точно так же.

И невидимый барьер был уже позади. Теперь они оказались на улице.

Окна высоких домов были празднично освещены, потому что повсюду прощались со старым годом или готовились к встрече нового. Только немного машин были ещё в пути, да изредка попадались прохожие, которые, нахлобучив шапки на глаза, куда-то спешили.

Никто во всём городе и не подозревал о том грандиозном бедствии, которое готовилось на вилле «Кошмар». И никто не заметил толстого котика и обшарпанного ворона, пустившихся в неизвестном направлении, чтобы спасти мир.

Поначалу они думали, не обратиться ли им просто к первому встречному, но быстро отказались от этой затеи, потому что, во-первых, очень маловероятно, что кто-то вообще поймёт их мяуканье и карканье, разве что возьмёт их с собой и посадит в клетку, а во-вторых, они знали, что очень мало надежды на успех, когда животные просят человека о помощи. Это уже подтверждалось много раз, – даже когда было в интересах людей, они обычно оставались глухи к зову о помощи природы. Они видели кровавые слёзы многих животных и всё равно продолжали действовать так же, как всегда. Нет, от людей нечего было ждать горячего сочувствия, быстрой и решительной помощи. Но тогда от кого её ждать? Яков и Мяурицио не знали. Они просто шли всё дальше и дальше. По гладкому асфальту идти было легче, и всё-таки они едва пробивались сквозь слепящую снежную бурю. Но когда не знаешь, куда идёшь, то можно, по крайней мере, не очень торопиться.

Так шли они молча рядом, и вдруг Мяурицио тихонько сказал:

– Яков, может быть, это последние минуты нашей жизни, и потому я должен тебе непременно что-то сказать. Я никогда не думал, что подружусь когда-нибудь с птицей, а тем более с вороном. Но теперь я горд, что у меня такой мудрый и опытный в жизни друг, что я нашёл такого друга, как ты. Честно говоря, я тобой восхищаюсь.

Ворон откашлялся немного смущённо, а потом отвечал хрипло:

– Я тоже никогда не думал, что моим закадычным другом-товарищем станет знаменитый деятель искусств, да ещё к тому же такой стиляга. Я не знаю, как бы это поточнее выразиться. Хорошим манерам и приличным выражениям меня никто не учил, дружище. Знаешь, я ведь, считай, просто самый обыкновенный бродяга, то здесь я, то там, кое-как перебиваюсь в жизни. Я не так образован, как ты. Косматое кривое гнездо на шаткой ветке, в котором я вылупился из яйца, было просто вороньим гнездом, а родители мои были самые обыкновенные вороны. Даже очень, очень обыкновенные. Меня никто особенно не любил, да и я сам тоже. И музыкального слуха у меня нет. Я никогда не знал красивых песен. Но я представляю, как это здорово, когда такое умеешь.

– Ах, Яков, Яков! – воскликнул котик, очень стараясь не показать, что он вот-вот расплачется. – Я вообще происхожу вовсе не из старинного рыцарского рода, и мои предки вовсе не были из Неаполя. Честно говоря, я сам не знаю, где этот Неаполь находится. И зовут-то меня не Мяурицио ди Мяуро, это я выдумал. На самом деле меня зовут Мориц, просто Мориц, и всё. Ты хоть знаешь, по крайней мере, кто были твои родители, а я и этого не знаю, потому что я вырос в сырой дыре подвала среди бродячих кошек. Там то одна, то другая кошка со мной играла и говорила, что она моя мама, когда ей было охота. Все другие котята были сильней меня: если какой корм перепадал, то мне он не доставался. Поэтому я и остался таким маленьким, а аппетит у меня такой большой. И вовсе я никогда не был знаменитым миннезингером. У меня и голоса-то красивого никогда не было.

Они долго молчали.

– А зачем ты всё это выдумал? – спросил наконец Яков задумчиво.

Котёнок ответил не сразу.

– Сам толком не знаю, – признался он. – Это было мечтой моей жизни, понимаешь? Мне так хотелось быть знаменитым артистом – большим, красивым, элегантным, с шёлковым белым мехом и красивым голосом. Чтобы все меня любили и мною восхищались.

– Гм, – произнёс Яков.

– Это была только мечта, – продолжал котёнок, – по правде говоря, я всегда знал, что она никогда не сбудется. Вот я и делал вид, что всё это правда. Как ты считаешь, это большой грех?

– Понятия не имею, – проворчал Яков, – в грехах и подобной набожной чепухе я не разбираюсь.

– Но вот лично ты… ты теперь на меня из-за этого сердишься?

– Сержусь? Что за глупости! Конечно, ты слегка того… Но это не важно. Всё равно ты парень что надо.

И ворон на миг обнял друга своим разлохмаченным крылом.

– И если честно, – продолжил он, – то имя Мориц мне вовсе не кажется плохим, напротив…

– Но дело в том, что я вовсе не знаменитый певец.

– Кто знает, – многозначительно произнёс ворон, – мне уже случалось быть свидетелем того, как враньё потом оборачивалось правдой, и выходило, что вранья-то и не было.

Мориц как-то неуверенно покосился на своего спутника, – он не совсем понял, что тот имел в виду.

– Ты думаешь, я могу ещё стать знаменитым певцом? – спросил он, и от удивления у него глаза на лоб полезли.

– Если проживём достаточно долго… – ответил Яков скорее самому себе, чем Морицу.

Котёнок продолжал взволнованно говорить:

– Я тебе уже рассказывал о бабушке Миа, старой, мудрой кошке, которая знала так много тайн. Она тоже жила в нашем дворе, в подвале. Теперь она уже давно у Большого Кота на небе, как и все, кроме меня, кто там жил. Перед самой смертью она мне сказала: «Мориц, если ты в самом деле хочешь быть большим артистом, ты должен познать жизнь во всех её проявлениях, побывать на её дне и на её вершине, потому что только тот, кто всё это постиг, может тронуть все сердца». Да, вот так она сказала. А ты понимаешь, что она имела в виду?

– Ну, знаешь, – сухо ответил ворон, – что касается дна жизни, то этот опыт ты, пожалуй, уже приобрёл.

– Ты так думаешь? – радостно переспросил Мориц.

– Ясное дело, – прокаркал ворон. – Ты побывал на самом дне, вряд ли бывает хуже. Тебе остаётся только ещё попасть на вершину жизни.

Они молча шли вперёд сквозь снежную вьюгу.

Вдалеке, в самом конце дороги, на фоне ночного неба возвышалась башня большого кафедрального собора.

Восемь часов пять минут

Тем временем в лаборатории работа уже кипела.

Прежде всего надо было собрать все ингредиенты, необходимые для приготовления сатанинского анархархеоложногениальалкогольадского Спецпунша. Длинный свиток пергамента был разложен на полу, и, чтобы он снова не смотался, его придерживали по бокам стопки книг. Заморочит и Тирания Вампирьевна, ещё раз основательно изучив указания по применению пунша, приступили наконец к его изготовлению. Оба склонились над свитком и не без труда разбирали то, что там написано. Не будь они колдунами, они никогда бы не смогли этого прочесть, потому что рецепт был написан очень сложной тайнописью, так называемым инфернальным кодом. Но оба они владели ключом к его расшифровке. К тому же данные, которые приводились в начале текста относительно главных составных элементов напитка, понять было не так уж трудно.