Нос королевы - Дик Кинг-Смит Страница 2

— Бенгальский тигр, — не колеблясь ответил тот. — Всего месяц назад слышал его под Бад-Бадом, как раз перед отъездом. Не подозревал, что они водятся в Уимблдоне.

В этот момент из сада выскочили две девочки. Человек, которого звали Джинджером, увидел, что одна была светловолосая, с большими карими глазами и выражением ангельской невинности на лице. Другая, покрупнее и потемнее, очевидно, только что здорово шлёпнулась — её летнее платье в оборочках было мокрым, измятым и в травяных пятнах.

— Мелоди, дорогая! — всплеснула руками миссис Паркер. — Что случилось?

Жертву засады раздирало между желанием от злости расплакаться и кинуться на младшую сестру. Отказавшись от первого как от слишком детского и от второго как от слишком опасного (потому что Хармони дралась беспощадно, без всяких правил), она, так ничего и не объяснив, убежала, а её мать, обеспокоенная, поспешила за ней.

— Хармони, — сказал мистер Паркер устало, — это мой брат и, следовательно, твой дядя. Приехал в отпуск из Индии. Кажется, он тебя никогда ещё не видел. В данный момент я бы добавил — к его счастью. Теперь, если позволите… — Он поднялся и, тяжело ступая, вышел из комнаты.

— Я Хармони, — робко произнесла Хармони и протянула довольно грязную ладошку.

Мужчина поднялся и пожал её своей большой рукой.

— Моё имя Генри, но все зовут меня Джинджер ^[3].

Они с интересом смотрели друг на друга.

Один видел перед собой маленькую девочку, босоногую, в старых джинсах, откромсанных по колено, и выцветшей футболке, которая призывала его: «Береги китов». Её ноги нельзя было назвать чистыми, и от неё слегка пахло курами.

А девочка, без сомнения, увидела симпатичное животное.

Давно уже Хармони пришла к выводу, что, за немногим исключением, животные приятнее, чем люди. Поэтому людей, которых знала или встречала, она в своём воображении легко (в результате долгой практики) представляла как млекопитающих, птиц, рыб и даже насекомых (её учительница была, например, Жуком-богомолом).

Хармони хорошо рисовала и воплощала свои фантазии в портретах, на которых голова того или иного человека венчала туловище избранного ею животного. В своей спальне она прятала большой альбом, на первой странице которого красовалась Зобастая Голубка, держащая на своей пышной гордой шейке хорошенькую головку её матери с довольно беспечным выражением лица. На следующем листе был изображён отец Хармони, Морской Лев: лысая голова, большое гладкое, с усами лицо, выпуклые глаза.

Напротив — Мелоди с голубыми, чуть раскосыми глазами, любующаяся своим отражением в высоком зеркале: волосок к волоску, блестящая шерсть Сиамской Кошечки, длинный хвост элегантно обвивает чистенькие лапки.

Теперь, глядя на дядю Джинджера, Хармони сразу же признала в нём медведя: грузный, мохнатый (в костюме из твида), длиннорукий, с большими ладонями. И не просто медведя. Хотя борода и усы ещё хорошо сохраняли цвет, из-за которого он получил своё прозвище, в густой шевелюре уже была заметна ранняя седина. Серебристый Гризли!

Они заговорили разом.

— Вы с папой мало похожи, — сказала Хармони.

— Вы с сестрой мало похожи, — сказал Серебристый Гризли, и они рассмеялись, сразу почувствовав симпатию друг к другу.

— Хочешь посмотреть сад? — спросила Хармони. — Я покажу тебе моё логово.

— Логово тигра?

— О, ты догадался, кого я изображала? Конечно, ты ведь долго жил в Индии. Хотя, я думаю, их там уже немного осталось.

— Немного, — кивнул Серебристый Гризли.

— Ты видел когда-нибудь тигра? В джунглях видел?

— Да, доводилось. Кстати, а ты здорово подражаешь. Откуда ты знаешь, как рычит разъярённый тигр?

— Из фильмов по телику. Ещё я слышала их в зоопарке. Не злых, а голодных. И, думаю, тоскующих по родине.

— Ты не любишь зоопарков?

— Ну, как сказать… Я знаю, что они нужны. Но я также знаю, что животные не могут быть счастливы в неволе.

Они пришли к курятнику. Серебристый Гризли еле протиснулся в дверь, согнувшись пополам. Ему вежливо был предложен ящик из-под чая, на который он и сел, пригнув голову под низким потолком и свесив длинные руки. Он посмотрел на Хармони, балансирующую на насесте.

— Ты очень любишь животных? — спросил Серебристый Гризли.

— Да. Я люблю животных больше, чем… — Хармони запнулась.

— Больше чего?

— Больше всего остального.

— А кто у тебя есть?

— Ты имеешь в виду животных?

— Да.

Последовала пауза. Затем Хармони со вздохом ответила:

— Никого.

Дядя Джинджер резко поднял голову и стукнулся о крышу курятника.

— Ни собаки? — удивился он. — Ни кошки? Ни кроликов, морских свинок, мышей, попугайчиков? Никого?!

Хармони покачала головой. Она водила большим пальцем голой ступни по полу, рисуя буквы в пыли старых опилок. Дядя Джинджер, сидевший напротив, прочёл слово в перевёрнутом виде:

ГРЯЗЬ

— Вот что говорят мама и папа о животных, — сказала Хармони уныло. — Чтобы у меня появилось животное, хоть какое-нибудь животное, должно произойти чудо. Ты веришь в чудеса, дядя Джинджер?

— Верю.

— В Индии много чудес, да? Ходят по канату и заклинают змей, лежат на кроватях с гвоздями, и всё такое?

— Да.

— А ты сам умеешь что-нибудь?

— Немного, — уклончиво ответил дядя Джинджер.

— Ух! — встрепенулась Хармони. — Вот бы увидеть, пока ты здесь! Кстати, сколько ты у нас пробудешь?

— Пару недель.

Они посмотрели друг на друга, и дядя Джинджер сказал, улыбаясь в бороду:

— Нет, я не собираюсь сразу идти к твоим родителям и заявлять: «Хармони нужен щенок, или кролик, или ещё кто». Это ваше семейное дело. Но я постараюсь помочь.

— О, хоть бы получилось!

Они выбрались из курятника, и дядя Джинджер со вздохом облегчения распрямился. Он посмотрел вверх, на голубое небо, потом вниз, в карие глаза, которые следили за ним.