Сказка о Доброте – злой и доброй - Юрий Буковский Страница 2

Кинулась Доброта под ноги вознице, крутится, хлестать мешает.

— Тьфу! — в сердцах плюнул на неё Мужик. — Да кто ты такая, что мою же скотинку мне бить не дозволяешь? Тьфу! Колобок грязный! — снова плюнул на неё: — Тьфу!

Но разгрузил он воз наполовину, решил за два раза тяжесть свезти. Худо-бедно поволокла Лошадка телегу по дороге.

А Доброта в лес вернулась. Идёт по тропке — в грязи вымазанная, оплёванная. Видит — Медведь навстречу топает. Хотела она дёру дать, да сил нет. Собралась песенку спеть, да голос от усталости пропал.

— Слышал, слышал, — говорит ей Медведь, — как ты Лошадке подсобила. Дай-ка я тебя в озерце умою, плевки, да грязь ототру.

Взял осторожно Медведь Доброту в огромные лапищи, отнёс к лесному озерцу, отмыл, оттёр.

Побрела дальше Доброта. Видит, навстречу Волчица — почти не хромает.

Попыталась она дёру дать, да не смогла, ссадины от побоев горят, шевельнуться больно. Хотела песенкой к хищнице подольстится, но и рта не смогла раскрыть.

— Слышали, слышали, — говорит Волчица, — как ты Кобылке помогла. Дай-ка я тебе раны залечу.

Стала она зализывать Доброте отметины от кнута — как волчонку несмышлёному. Полегчало Доброте, поблагодарила она Волчицу, дальше уже пободрее катится.

Видит — всё тот же кустик, тот же Зайчонок, и пир горой, и такой же жалобный плач.

— Да сколько же это всё будет продолжаться? — возмутилась Доброта. — Вот я вам сейчас! — схватила она хворостину. — Зарубите себе на носах — первым делом, вот его надо накормить! Он маленький и братец ваш.

Расступились зайчата, ухватил крошечный Косой листик огромный капустный, хрупает и Доброту благодарит:

— До чего же ты добрая!

И вот с тех пор, случись что в лесу, напасть какая, все к Доброте спешат — выручай, помогай, вызволяй. То птенчика, из гнезда выпавшего, приходится ей на дерево водворять, то лосёнка глупого из болота выуживать, то лисят повздоривших разнимать, то червячков после дождя с дорожек откидывать — чтобы не раздавил кто случайно. Дел выше головы! И вечно, то поцарапается она, то ушибётся, с дерева свалившись, то цапнут её под горячую лапу драчуны, то поскользнётся она в спешке на тропинке мокрой и нос расквасит, пару раз даже чуть не утонула в болоте.

К вечеру устанет Доброта, да так, бывает, намается, что укоряет себя: «Пропади всё пропадом! Им — доброта, а мне — ссадины и шишки! Как хорошо раньше-то было, как славно — ни забот тебе, ни хлопот».

Да только — как чувствует — прискачет к ней в такую минуту рыжая Лошадка, трётся о Доброту мордой, ласкается. Проедет она на Лошадке по лесу, по лугу, закатом полюбуется, росой вечерней умоется, да и отмякнет, отдохнёт душой.

Вот только на пение теперь сил у неё уже не оставалось. Да жителям леса песня её, как оказалось, и не особо нужна была. Простучат вечером по тёплой земле копытца рыжей Лошадки, они и рады — знать, жива-живехонька в их лесу Доброта.