Весь мир - чулан - Аглая Дюрсо Страница 17

— Ух! — сказал старичок, стукнувшись о медное дно.

— Р-раз-два-три! — крикнула Канючка, разбежалась и… затормозила у самого края столешницы! — Неужели кто-нибудь из вас желает моей гибели?! — грозно спросила она у своих защитников, столпившихся там, где когда-то лежала леска с крючком.

Конечно, никто из них не желал своей грозной повелительнице такой печальной участи. Каждый был готов безмолвно погибнуть за нее.

Канючка выбрала пастушка с барашком. Дотащила их до края, приговаривая: «Ну что вы оба упираетесь, как бараны?» — и легонько подтолкнула.

— Дзынь-нь-нь-нь! — зазвенел барашек рогами о тарелку.

Старичок, попыхивая трубочкой, пронесся наверх и вернулся вниз, не забыв по дороге зацепить леску за крючок.

— Ух! — опять сказал старичок, приземлившись на свою тарелочку.

— Ульк! — это уже Пастушок с барашком, потревоженные старичком, подпрыгнули легонечко и приземлились на столешницу у ног Канючки. Только рог у барашка слегка откололся.

— Все готово! Я их спасла! — гордо сказала она своей поредевшей армии.

Все тактично промолчали. И действительно: к лучшему ничего не изменилось! Вокруг по-прежнему было темно! И Канючка завопила в яйцо:

— Бою-у-усь!

— Некогда, Канючка! — сурово сказал сундучку Механюк. — Сделай сначала дело, а потом бойся!

— Что делать, чтобы не бояться? — спросила Канючка яйцо.

— Привяжи лампу к леске! — ответило яйцо.

— Я не смогу! — ужаснулась Канючка.

— Ну тогда сиди и бойся! — сказало неумолимое яйцо голосом Механюка.

— Нет-нет-нет!!! — заверещал сундучок голосом Канючки так пронзительно, что друзья отпрянули.

Канючка судорожно вытянула старичка за леску, отвязала его и привязала лампу за ручку. И огляделась. Опять светлее не стало!

— Начинать бояться? — спросила она у яйца.

— Нет, начинать становиться смелой-пресмелой, — ответило яйцо. — Полезай на катушку и крути ее, пока лампа не поднимется высоко-высоко.

Канючка кивнула.

У Ты пойдешь со мной, — прошептала она балерине — Ты поймешь меня, если я струшу.

Балерина ничего не сказала, только ногой упиралась, когда Канючка волокла ее к длинной-предлинной палке, на которой сидела катушка.

— Да не будь ты девчонкой! — упрекнула Канючка балерину.

Балерина смутилась и помогла Канючке: по ее вытянутой ноге Канючка добралась до катушки и ухватилась за ручку.

— Р-раз!

Катушка со скрипом повернулась.

— Р-раз!

Леска натянулась.

— Р-раз!

Катушка еще раз повернулась, лампа повисла в воздухе и осветила всю столешницу.

— Гип-гип-ура! — закричала Канючка, прыгнула на ручку и начала выстукивать на ней каблучками польку.

— Раз-раз-раз-раз!

Катушка весело закрутилась, лампа начала всходить над «всем миром», освещая его радостным светом, оттесняя Темноту все дальше в угол!

— Как бы я хотел взять тебя с собой! — печально сказал Топ Дорожкин пушистой Темноте, когда маленькое солнце масляной лампы заставило Темноту сгорбиться и попятиться в дальний угол.

— Как бы я хотел взять тебя с собой, — прошептал Кладовкин маяку. Ему было ясно, что Темнота почти побеждена, а значит, битва закончена, а значит, пора домой, а значит, надо подумать о трофеях-сокровищах.

— Бумс! — Лампа стукнулась о крючок на крыше мира. И осветила мир до самых дальних уголков.

— Доброе утро, товарищи!!! — заорала что есть сил радостная Канючка. — Я победила Темноту!

— Ку-ку, — ответила ей кукушка Механюка, потому что она привыкла откликаться на слово «товарищи».

— Доброе утро! — донеслось до нее из яйца: это ее приветствовал изобретательный, умный друг Механюк.

— О-о-о! — раздался вдруг стон Дорожкина.

— И-и-и-и! — раздался вдруг визг Кладовкина.

Свет прогнал Темноту, и все мелочи жизни стали заметными. Топ Дорожкин увидел, что мягкий и пушистый бок — это вовсе не ласковый бочок Темноты! Это был огромный зверь, лохматый и страшный. У него не было ни головы, ни нижних лап!

Бесстрашный первооткрыватель кинулся прочь от страшного мохнатого зверя, но зверь разлегся вокруг своими крыльями, и Топ запутался в его мехе, высоком, как тростник.

— Цыпа-цыпа-цыпа… — дрожащим голосом Топ попытался приручить огромного страшного зверя. — Как же тебя зовут? — продолжал он, не сводя со зверя глаз. — А! Помню! Ты называешься «шуба»! Только не ешь меня!!!

Топ Дорожкин был слишком маленьким, и мир, который он все время открывал, тоже был маленьким. И Топу Дорожкину было совсем невдомек, что никто его не съест. Потому что у зверя не было головы. Потому что это был не зверь, а старая мамина шуба из синтетического леопарда, который даже в лучшие годы не бегал по лесам и не охотился на всякую ерунду.

Топ высунулся из тростника мехового ворса и стал высматривать, куда же делась Темнота. И увидел, как последняя быстрая тень дорогой ему Темноты выскользнула из- под мехового зверя и метнулась в лаз.

Бедный Топ Дорожкин невероятным усилием вырвался из-под полы синтетической зверюги и кинулся к своим друзьям.

— Я не боюсь, я не боюсь, — причитал он по дороге, — это шуба! Просто шуба!

А в это время Кладовкин выяснил, что при свете взошедшей лампы маяк перестал походить на маяк! Он стал похож на зверя, черного, как кусочек спрятавшейся Темноты. Но самое ужасное в этой истории то, что зверь этот был настоящим и в маленьком чуланном мире, и в большом мире за пределами чулана. И этот зверь охотился на всякую мелочь, подстерегая ее в уголке и притворяясь милым маячком, мигающим нежными огоньками.

— Ой! — удивился Кладовкин. — Маяк ко мне сам бежит!

Маяк подбежал, подкинул Кладовкина одной лапой и поймал второй.

— Ой! — опешил Кладовкин, снова взлетая. — Опять, что ли, генератор сломался?

Но ответить себе Трезор Кладовкин ничего не успел. Он, как тряпочка, болтался в острых иголочках маяка, в тех иголочках, которые были чуть пониже сигнальных окошек.

— Да это не генератор, — изумился подоспевший Топ Дорожкин. — Это еще одна шуба! Но только очень злая!

А маяк-шуба подкинул Кладовкина еще выше. Кладовкин сделал такой кульбит, что, будь он в сознании, наверняка гордился бы собой всю оставшуюся жизнь. Но все шло к тому, что гордиться Кладов кину в любом случае осталось недолго: он молча свалился на спину шубе-маяку.

— Бац! — завопил Механюк. Раздумывать сейчас было некогда, поэтому ученый друг изо всех сил огрел маяк веслом.