Как слониха упала с неба - Кейт ДиКамилло Страница 16

Мадам ЛеВон часто не спала по ночам, потому что её мучили боли в ногах. Вот и сегодня у неё случился такой приступ, поэтому она бодрствовала, и все в доме по её настоянию бодрствовали вместе с несчастной.

Более того, они были принуждены в сотый раз выслушивать во всех подробностях, как мадам ЛеВон собиралась в тот злополучный вечер в оперу, как вошла — на своих собственных ногах! — в здание театра, даже не представляя, какой ужасный удел ей уготован. Благородная дама требовала, чтобы вся прислуга слушала ее пусть с напускным, но все — таки интересом. Теперь она как раз описывала, как фокусник выбрал из всех желающих именно её.

Он сказал: «Кто хочет получить от меня волшебный подарок?» Так и сказал, слово в слово.

Собравшиеся вокруг служанки, горничные, садовник и кухарка слушали — или притворялись, будто слушают, — как слониха свалилась с неба, как — вот только что! — такого и представить никто не мог, а в следующий миг это уже стало непреложным фактом. Слониха свалилась прямо к ней на колени.

— Так я стала калекой, — закончила свою историю мадам ЛеВон. — А покалечила меня слониха. Она пробила крышу и упала прямо на меня.

Слуги знали все слова до единого, знали наизусть, как песню, как молитву, поэтому говорили их вместе с хозяйкой, не вслух, а одними губами, и всё это походило на тайный религиозный ритуал.

В эту минуту в особняке мадам ЛеВон как раз и раздался стук в дверь и привратник доложил Хансу Икману, что пришёл полицейский и что он непременно желает поговорить с госпожой.

— В такое время? — удивился доверенный слуга мадам ЛеВон.

Тем не менее, он последовал за привратником. У парадных дверей особняка действительно оказался полицейский — маленького роста, с непомерно большими усами.

Полицейский сделал шаг навстречу Хансу Икману и с поклоном сказал:

— Добрый вечер. Я — Лео Матьен. Я служу в полиции Её Bеличества. Однако я пришёл сюда не по делам службы. У меня к мадам ЛеВон есть несколько необычная личная просьба.

— Мадам ЛеВон нельзя сейчас беспокоить, — ответил Ханс Икман. — Час уже поздний, а у неё как раз приступ.

— Ну, пожалуйста! — раздался вдруг тихий голосок. За спиной полицейского оказался мальчик, мявший в руках солдатскую шапку. — Это важно! — добавил он умоляюще.

Слуга мадам ЛеВон заглянул мальчишке в глаза… и узнал себя, совсем ещё юного, верящего в чудеса. Вот он — стоит на берегу речки вместе с братьями, а белая собачонка взвивается ввысь и летит, перебирая лапками, на другой берег.

— Пожалуйста, — повторил мальчик.

Внезапно Ханс Икман вспомнил, как звали собаку. Роза. Имя всплыло в памяти, как будто последний фрагмент картинки встал наконец на место. Ханс обрадовался. «Невозможное скоро сбудется», — уверенно подумал он.

Взгляд его скользнул за дверь — мимо полицейского, мимо мальчика, в кромешную тьму. И Ханс увидел, что в воздухе что — то кружится. Снежинка. Ещё одна. И ещё.

— Заходите, — сказал Ханс Икман и распахнул дверь. — Заходите в дом. Снег пошёл.

Снег и в самом деле пошёл. Над всем городом Балтизом. Он падал на землю, забеляя тёмные улицы и переулки, на новую черепицу оперного театра, на тюремные башни и крышу доходного дома, где располагались меблированные комнаты «Полонез». Он красиво лёг на изогнутую ручку огромных ворот, которые прорубили для слонихи во дворце графини Квинтет, а на кафедральном соборе он прикрыл головы горгулий причудливыми, но довольно забавными белыми шляпками. Сами же горгульи, казалось, сбились вместе потеснее, глядя на город сверху вниз с отвращением и завистью.

Снег кружился под фонарями, которые каждый вечер горели на широких балтизских бульварах. А невзрачное и унылое здание, где находился «Приют сестёр вечного света», он окутал такой плотной белой пеленой, точно стремился скрыть его от людских глаз.

Снег, наконец, пошёл.

Он шёл, а Барток Уинн спал и видел сон. Ему снилось, как он обтёсывает камень. В руке у него был резец. Ему снилась работа, которую он знал и любил: он делал фигурки из камня. Только во сне это были не горгульи, а люди. Одна фигурка — мальчик в зимней шапке, другая — маленький мужчина с большими усами, третья — сидящая женщина, а рядом явно её слуга. Он вытёсывал всё новых и новых человечков и не уставал им удивляться.