Заколдованная принцесса - Ролан Быков Страница 15

– Ненавижу быть челове-ква… – квакнул Жаб, и прежде чем его руки сжались в бессильные лягушачьи лапки, успел перерезать топором пленившие Диона ремни. В ту же секунду конь-визирь, серая кобыла в яблоках и ее гнедая подружка выскочили на середину площади.

– Шкорее-го-го! – заржал визирь, становясь на дыбы.

Остолбеневшие стражники не успели опомниться, а Дион, Дионелла и жена царя-колдуна уже сидели на конских спинах. Еще миг, и они понеслись прочь из города. Стражники кинулись на конюшню, чтобы пуститься в погоню, но оказалось, что ведущая к конюшне улица перегорожена повозками. Царь-колдун прочел заклинание, чтобы наслать на беглецов ядовитый град, но перепутал слова, и на толпу посыпались непонятно откуда тухлые яйца и гнилые сливы. Боясь попасть взбешенному царю под руку, люди бросились бегом с площади. Возникла паника, и в суматохе никто не заметил, как большая жаба спрыгнула с помоста и спряталась под ведущими на него ступеньками.

Дион, Дионелла и младшая жена царя-колдуна гнали своих скакунов во весь опор. Серой в яблоках кобыле и ее гнедой подружке было не привыкать, а вот третий скакун еще вчера ходил на двух ногах и с непривычки еле дышал.

– Штойте! – С трудом переводя дух, проржалпрошепелявил конь-визирь, останавливаясь на развилке дорог. – Дальше нам не по пути. Идите налево череж джунгли к реке – оттуда прямая дорога в порт.

– А ты? – спросила его Дионелла.

– Чешно скашу, хотел я ваш царю выдать и предать с потрохами ради шобштвенного удовольштвия, – ответил визирь. – Но штранное дело, шем больше штановилшя конем, тем больше хотел вам помочь. Да и самому ушкакать жахотелось. От кажней, от воровштва, да от предательства куда-нибудь в штепь, на волю! Денег нажил, што шундуков – не нужны штали…

– Ты так богат?! – удивилась сидевшая на спине визиря младшая жена царя.

– Я ж при казне’… – скромно ответил визирь.

Дион и Дионелла спешились. После недолгого прощания визирь и его подруги-лошади поскакали дальше по дороге отвозить в родительский дом жену царя-колдуна, а бежавший раб и расколдованная принцесса углубились в джунгли. Взявшись за руки, они продирались сквозь заросли, перепрыгивали через овраги, норовя свернуть себе в темноте шею, но ни разу не расцепили переплетенных пальцев. Дионелла смеялась, плакала, снова смеялась и все время повторяла:

– Моя первая человеческая ночь! Моя первая ночь!

Они вышли к реке. Полная луна отражалась в ее спокойных водах, шелестел камыш, и сама природа, казалось, подталкивала наших героев сказать друг другу самое главное. По-прежнему держась за руки, Дион и Дионелла сели на большой камень.

– Первая. Первая ночь… – снова прошептала Дионелла.

– Жаб! – воскликнул вдруг Дион и поспешно достал из кармана стебель лилии.

Тонкий нежный звук пролетел сквозь джунгли, пронесся над городом и нырнул под ступеньки помоста на главной городской площади. Через несколько секунд неведомая тайна воды перенесла Жаба к реке.

– Спасибо, избавитель… – с усилием проговорил Жаб и с громким кваканьем нырнул в воду. Дион смял ненужный теперь стебель и бросил его в прибрежную тину.

Казалось, ничего не произошло, но Дионеллу вдруг что-то смутило. Какая-то мысль терзала ее. Она стала печальна и даже не смотрела на Диона.

– Ты победил, – устало сказала она после недолгого молчания. – Я всем обязана тебе, да и не все ли равно, чьей женой стать, верно? Только не надо говорить, что ты был бескорыстен. Ты добился своего, я всю жизнь буду на тебя смотреть снизу вверх, обязанная тебе всем и навсегда униженная. Униженных не любят – ими пользуются. Считай, что ты купил меня, как вещь. Что ж, пользуйся мной, как вещью – мне все равно. Только разреши напоследок искупаться.

Сбросив накидку, Дионелла скрылась в зарослях.

Она долго плавала и ныряла в спокойной речной воде, забиралась в камыши, снова ныряла и снова плавала, не торопясь выбираться на берег. Огромный рак неожиданно схватил ее клешней за руку. Отбиваясь от рака, Дионелла вынырнула и стала звать на помощь:

– Дион! Дион!

Дион не отзывался.

– Дион!

Дионелла отбросила рака и быстро поплыла к берегу.

– Дион! – позвала она и в голосе ее чувствовалось раздражение.

Ответом было молчание.

Дионелла выбралась на берег, стремглав помчалась через заросли и выбежала на поляну. На дереве висела ее накидка, пропущенная через кольцо с алмазом, которое Дионелла подарила юноше.

– И ты, несчастный, сможешь уйти от меня? – говорила она, обращаясь к зарослям и думая, что Дион слышит и видит ее. – Ты в силах отказаться от меня? Подлый раб, ты никогда не любил меня! Ты не можешь любить, потому что ты раб!

В ответ тишина.

– Подлец! – выдохнула Дионелла. – Он ушел!

Она бежала через заросли:

– Дион! Вернись!.. Вернись!

Путь ей преградила черная пантера, оскалившаяся и готовая к прыжку.

– Прочь! – зарычала Дионелла и с такой яростью кинулась на пантеру, что та, поджав хвост, вскочила на дерево, свалилась с него и долго убегала в испуге, высоко прыгая через траву.

– Клянусь этим небом и этой землей – я убью его! – крикнула Дионелла, и эхо разнесло по джунглям ее голос, ответом которому были крики перепуганных обезьян.

– Всех, кто свое ничтожное благородство ставит выше любви, – убивать!

Диковинные птицы наполнили заросли воинственным криком – они были согласны с Дионеллой.

– Всех, кто не умеет без остатка отдаться страсти – гордецов, умников, властолюбцев, благородных воздыхателей, – всех превращать в пыль!

В ответ истошно вопили обезьяны, прыгая с ветки на ветку и раскачивая деревья; черная пантера, расположившись среди ветвей и изогнув дугой свое упругое тело, рвала когтями ствол дерева; на разные голоса орали диковинные птицы – все были согласны с девушкой.

– Клянусь, что не успокоюсь, пока не отомщу тебе, проклятый раб!

Море бушевало.

Волны с грохотом разбивались о камни. Пиратский корабль «Дионелла» уходил в плаванье. Ветер трепал черный флаг с черепом и скрещенными костями. Дионелла стояла на палубе перед королем пиратов, который влюбился в нее с первого взгляда. Пират был высок и строен, лицо его было изуродовано шрамами, взгляд черных глаз был страшен, хриплый голос пугал Дионеллу, но она смотрела на него независимо и даже свысока.