Большая книга о разбойнике Грабше - Гудрун Паузеванг Страница 13

Когда наступила ночь, Олли растолкала разбойника.

— Пора на вылазку, — сказала она. — Да-да, прямо сейчас. А то ежевика прокиснет, и все труды насмарку.

Этого Грабш, конечно, тоже не хотел. И, потирая усталую спину, пустился в путь. Вернулся он еще до рассвета, притащив центнер сахара и сотню больших и маленьких банок. Банки он гордо выстроил в ряд на дубовом столе.

— Но ведь это полные банки… — озадаченно протянула Олли.

— Между полными и пустыми банками разницы почти никакой, — сказал Грабш. — Где было взять пустые? Я выгреб из продуктового магазина все, куда можно класть варенье, а что в них сейчас — не важно. Смотри: пустые они будут в два счета.

И он стал уминать содержимое банок и опустошил девять банок маринованного сельдерея, семь — с рольмопсами, пять — с ореховым кремом и одиннадцать — с солеными огурцами.

— Остановись, — уговаривала его Олли, — ты же сейчас лопнешь!

— Ерунда, — промычал Грабш с набитым ртом, — я растягиваюсь и стягиваюсь на свое усмотрение. Я потом неделю могу ничего не есть.

— На сегодня мне банок хватит, возьму еще вчерашние из-под горчицы, — постановила Олли и повязала фартук.

— Наконец-то моя женушка довольна, — выдохнул Грабш, повалился на сено и захрапел.

А под котлом вскоре заплясал огонь. По пещере разнесся запах ежевики, привлекая бесчисленных ос, последних осенних ос, еще не впавших в спячку.

Ближе к обеду Олли растолкала мужа:

— Ромуальд, просыпайся! Мне надо, чтобы ты съел еще пару банок чего-нибудь. А потом опять пойдем за ягодами.

Грабш вскочил, словно его подбросило.

— За ягодами? — сипло повторил он. — Нет. Тут я тебе не помощник. А борода-то? Вспомни, как мы вчера намучились.

— Ну ладно, — согласилась Олли, — давай тогда ты будешь собирать грибы. Для этого надо много ходить, и борода не цепляется.

— Грибы? — изумился Грабш, вылизывая десятую банку смальца со шкварками, — разве их едят?

— Грибы можно так приготовить — пальчики оближешь, — заверила Олли. — Бабушка Лисбет в Чихау-Озерном, когда я приходила в гости, всегда жарила мне грибы. А мы насобираем и насушим столько грибов, что хватит до следующей осени. Еще наберем орехов, а еще…

— Хватит, черт побери! — перебил ее Грабш, который теперь принялся за банки с паштетом, рядком стоявшие наготове. — «Наберем, наберем…» Тебе что, поговорить больше не о чем?

— Ты будешь только трясти орешник и нести урожай, — сказала Олли, — а собирать с земли буду я. Мне ведь гораздо проще, я ближе к земле. Согласен?

— А вообще собирать — обязательно? — вздохнул он.

— Обязательно! — решительно закивала Олли. — Чтобы ты больше не разбой… — в этот момент одна из ос, гудевших над котлом, ужалила Олли в нос. А осы в Вороновом лесу водились изрядные.

— Ах ты, тварь бесстыжая! — заорал Грабш и пристукнул ее одним махом.

При этом, конечно, он стукнул Олли. Удар получился такой силы, что она отлетела от очага и шлепнулась на кучу сена. Он растерянно склонился над ней.

— Чего ты подскочила-то? — спросил он. — Всего-навсего прихлопнул осу. Ты вообще жива?

— Варенье помешай, подгорит, — еле слышно всхлипнула она. Через четверть часа нос у нее раздулся, как свиной пятачок, а глаза опухли. Остались узкие щелочки, и через них почти ничего не было видно. Лицо превратилось в настоящую поросячью мордочку. Но Олли выбралась из-под сена, отобрала у Грабша длинную поварешку и продолжила мешать варенье. Глядя на нее, разбойник не мог удержаться от смеха.

— Еще и смеешься надо мной? — возмутилась Олли. — Иди отсюда, собирай грибы и не возвращайся, пока у меня отек не спадет. Набери полные сумки с верхом, нужно запастись как следует, пока не выпал снег.

Она вручила ему две большие хозяйственные сумки и ножик и крикнула вслед:

— С корнем не выдирай, а срезай аккуратно, пеньки оставляй в земле, а то на следующий год не вырастут!

Грабш бродил по лесу в паршивом настроении, срезая все грибы, какие попадались ему на глаза. Несколько самых красивых и ярких ему захотелось попробовать, и он целиком закинул их в рот и пожевал с аппетитом. Но вкус оказался дрянной, совсем не то, что ежевика, оленина или пирожные. В надежде, что ко всему привыкают, значит, ко вкусу грибов тоже, он съел парочку точно таких же, но совершенно без аппетита.

Домой он вернулся с туго набитыми сумками. Банки с ежевичным вареньем в несметном количестве уже выстроились на дубовом шкафу. Олли как раз высыпала в котел над очагом ведро свежесобранной ежевики. Нос у нее был по-прежнему распухший, красный и блестящий, как помидор, а глаза — те же щелочки.

— Слава богу, — сказал Грабш, — ты опять на себя похожа. Вылитая ты.

— Недавно меня знобило, — призналась Олли. — И голова раскалывалась.

— Олли, смотри, не заболей, — расстроился Грабш. — Здесь, в лесу, болеть нельзя. Тут тебе никто не поможет. От доктора Тукерпульса, если даже приволочь его из Чихенау, никакого толку. Старика самого от страха хватит инфаркт. Тут если заболеешь, либо выживешь, либо помрешь. Так что даже и не думай, Олли, поняла меня?

— Можешь не волноваться, — сказала Олли. — Когда меня не шлепают по носу и не пытаются задавить во сне, то я на здоровье не жалуюсь.

Она наклонилась и стала перебирать грибы в его сумках.

— Половину из них можно было спокойно оставить в лесу, — сделала вывод она. — Ты что, собираешься есть вот это? — и она вынула из сумки мухомор.

— Таких я уже съел несколько штук, — ответил он. — Но они невкусные. Только выглядят аппетитно.

— Ромуальд! — ужаснулась Олли. — Ты правда ел красные грибы с белыми точками? Они же страшно ядовитые! Ты отравился до смерти! — и она разрыдалась.

— Ерунда, — отмахнулся он. — Чего я только не глотал: и стиральный порошок, и осколки стекла, однажды проглотил целиком коленку оленя. И ничего, жив! Так что от трех маленьких грибочков тоже не помру!

С метлой в глотке

Но не прошло и четверти часа, как взгляд у разбойника помутился, а потом грива его встала дыбом. Даже борода оттопырилась. Уши у него побледнели, нос позеленел.