Феникс и ковер - Эдит Несбит Страница 13

Мама – она очень хорошая. Она красивая, любящая, и особенно – когда вы заболеете, она добрая и справедливая. То есть она бывает справедливой, когда понимает о чём идёт речь. Только она не всегда всё понимает. Ребята знали, что мама всегда хочет, как лучше. А потому все, а особенно Антея, переживали, что должны хранить от неё в секрете и волшебный ковёр, и Феникса. И вот Антея, которая мучилась больше других, решила, что она должна открыть маме правду, хотя у неё было мало надежды, что мама ей поверит. – По крайней мере, я поступлю честно, – сказала она Фениксу. – А если она мне не поверит – то это уж её дело. Правда?

– Правда, – подтвердил Феникс. – И она, конечно же, не поверит. Так что можешь рассказывать.

Антея выбрала время, когда ей надо было делать уроки – алгебру, латынь, немецкий, английский и геометрию. Она попросила у мамы разрешения позаниматься в гостиной.

– Там поспокойнее, – сказала она, а про себя подумала: «А ведь это не настоящая причина. Надеюсь, я не вырасту окончательной врушей».

– Конечно, дорогая, – сказала мама, и Антея отправилась в плавание среди иксов, игреков и зетов. А мама присела к столику красного дерева, чтобы написать несколько писем.

– Мамочка, – начала Антея.

– Да, милая, – отозвалась мама.

– Так вот, насчёт кухарки. Я знаю, где она находится.

– Правда? Но я всё равно не возьму её назад, после того, что она вытворила.

– Она не виновата. Можно я расскажу тебе всё с самого начала?

Мама отложила ручку и повернулась к Антее лицом, на котором появилось слегка нетерпеливое выражение. А вы знаете, что в таких случаях вам сразу перестаёт хотеться что-либо говорить.

– Так вот, – начала Антея поспешно, – помнишь, то яйцо, которое выкатилось из ковра, мы положили его в камин, и из него вылупился Феникс, а ковёр оказался волшебным… и…

– Прекрасную игру вы затеяли, – отозвалась мама, снова вооружаясь ручкой. – А теперь помолчи. Я должна написать целую кучу писем. Я собираюсь завтра поехать с Ягнёнком в Бортмут, а тут ещё этот базар.

Антея вернулась к своим иксам и игрекам, а мамино перо забегало по бумаге.

– Но, мама, – снова заговорила Антея, когда та, положив ручку и лизнув конверт, стала его заклеивать, – слушай. Этот ковёр может отнести меня, куда я захочу, и…

– Хорошо бы он отнёс тебя туда, где тебе удалось бы добыть несколько восточных сувенирчиков для школьного благотворительного базара. Я им обещала что-нибудь этакое принести, только у меня совершенно нет времени сходить в магазин, где всё это продаётся.

– Конечно отнесёт, но, мама…

– Ну ладно, милочка, – отозвалась мама с явным нетерпением, снова взяв ручку и начиная писать.

– Ковёр перенёс нас в такое место, где ни у кого никогда не бывает коклюша, и Ягнёнок с тех пор ни разу не кашлянул. Мы взяли с собой кухарку, потому что никак не могли выпроводить её на кухню, а она там и осталась, потому что дикари сделали её своей королевой, приняв её чепец за корону.

– Солнышко, – отозвалась мама, – ты же знаешь, как я люблю слушать про твои придумки, но сейчас мне ну совершенно некогда.

– Но ведь это правда! – сказала Антея голосом, полным отчаяния.

– Тебе не стоило этого говорить, – сказала мама строго.

– Ты надолго уезжаешь? – спросила Антея.

– Хочу немного погреться. Я слегка простужена. Папу это беспокоит. Да и коклюш…

– Но ведь Ягнёнок аж с самой субботы ни разу не кашлянул!

– Дай-то Бог! – отозвалась мама. – А папа едет по делам в Шотландию. Я очень надеюсь, что вы будете себя хорошо вести.

– Ну, конечно, – с жаром уверила её Антея. – А когда организуется этот базар?

– В ближайшую субботу, в школе. А теперь, сокровище моё, перестань болтать. У меня уже всё в голове перепуталось, я никак не вспомню, как пишется «коклюш».

* * *

И вот папа и мама с Ягнёнком уехали, и они остались одни, впрочем, не одни, а с новой кухаркой, у которой был вид испуганного кролика, так что ни у кого не возникало желания строить козни, чтобы не напугать её ещё больше.

Феникс отпросился в отпуск на недельку. Сказал, ему требуется отдых и чтобы его не беспокоили. Он где-то так запрятался со всеми своими золотыми перьями, что никто не смог его отыскать.