Артур и месть Урдалака - Люк Бессон Страница 10

И щелочки-глазки, лихорадочно поблескивающие налице-подушке, в поисках камня вперяются в густую траву. Камень желательно найтипоувесистее, чтобы пчелам мало не показалось, чтобы эти мерзкие жужжалки сразупоняли, что ждет их впереди. К сожалению, хотя камней в траве целая куча, всеони очень маленькие. Наконец поиски увенчиваются успехом: поодаль отец замечаетздоровенный булыжник. Рот его искривляется в сардонической усмешке, чрезвычайногармонирующей с его распухшей физиономией. Схватив булыжник, он гордо потрясаетим, словно первобытный предок человека, только что освоивший прямохождение.Встав на изготовку, он выбрасывает вперед руку, издает боевой клич… исталкивается нос к носу с воином племени бонго-матассалаи. Боевой кличсменяется воплем ужаса. Впрочем, выражение «нос к носу» в данном случае несоответствует действительности, так как отец достает великану матассалаи толькодо пупа. Поэтому столкнуться носами они никак не рискуют!

Высоченный воин стоит на пути камня к дуплу, и это не можетбыть случайным совпадением.

— Уходите отсюда… я… мне… мне надо свести счеты кое с кем! —бормочет отец, пытаясь скрыть свой страх за излишней говорливостью.

Воин молча смотрит на него своими большими черными глазами.Молчание продолжается так долго, что отец окончательно теряется и понимает, чтоочутился не в своей тарелке. Взгляд воина совершенно бесстрастен, в его зрачкахотражается бескрайняя саванна, где он жил и охотился. Он не боялся никого, дажельвов, так что низенькое пугало в канареечного цвета рубашке, пусть даже и сбулыжником в руке, никак не может его испугать.

— Вон отсюда! Эти насекомные твари уже целую неделюдействуют мне на нервы! Но сегодня настал мой черед! — заглушая страх,писклявым голосом выкрикивает отец.

Величественным жестом воин отводит руку и, указывая пальцемна дерево, торжественно произносит:

— Этому дубу более двух сотен лет. Он видел рождение отцатвоего отца. Он является старейшиной этого леса, и, если он решил датьпристанище рою пчел, нам остается только склониться перед его волей и желанием.

Отец оторопел. Ему даже в голову не приходило, что в лесусуществует своя иерархия.

— Но здесь я у себя дома, и не деревьям диктовать мне своиусловия! — возмущенно заявляет он, выпячивая грудь.

— Ваши рассуждения неправильны. Должен вам напомнить, чтоздесь вы не у себя дома, а у Арчибальда, и камень, который вы держите в руке,тем более не является вашим, потому что это мой камень, — нарочито медленнорастолковывает воин.

Отец в изумлении смотрит на булыжник. Он не думал, что убулыжников тоже есть владельцы. Что может быть тупее и бессмысленнее булыжника,валяющегося на дороге? Он вертит камень в руках и быстро убеждается, что наодном из его боков действительно вырезаны африканские письмена.

Воин протягивает руку — забрать свое имущество. Отецрастерян. Трудно оспаривать принадлежность камня, украшенного такой резьбой. Ион, помявшись, в конце концов кладет камень в протянутую к нему гигантскуюладонь.

— Что ж, пусть пока полетают! Но я еще вернусь! — ворчитотец, грозя пальцем улью. — Вернусь — и мста моя будет страшна! — самодовольноприбавляет он, пытаясь изобразить супермена.

С высоты своего роста (два метра тридцать сантиметров) воинсмотрит на него, словно цапля на ползущую по дорожке букашку. Арманразворачивается на сто восемьдесят градусов, расправляет плечи и вышагивает кдому, покидать который ему явно не рекомендуется.

Воин матассалаи устало вздыхает и задается вопросом, сколькоглупости может помещаться в таком тщедушном теле.