Роковая дама треф - Елена Арсеньева Страница 97

Ангелина в спальню не пошла. Остановившись посреди кабинета,она с любопытством рассматривала сабли, шпаги и рапиры, которые увешивали стены– Оливье считался отменным фехтовальщиком, – рассматривала трубки, трубки всехвидов и форм, и набор уздечек, и хлысты для верховой езды. Она настороженновдыхала запах лавандовой воды, табака, старых книг, дорогого сафьяна – запахкакой-то особенный, холодноватый и вместе с тем будоражащий. У нее даже ноздриначали подрагивать, так взволновала ее эта комната. Странно: как прежде онавидела в Оливье средство для утоления своего сладострастия, так теперь, вот ужегод после смерти мужа, смотрела на него лишь как на средство осуществлениясвоей мести. Он должен был помогать ей… да, ну а сам-то он как жил? Вон какудивилась сегодня, догадавшись, что Лоретта его любовница. Думала, он вечноверен тебе? Ангелина не сомневалась, что Оливье обожал Юленьку и по-своемулюбил «свою кузину», с охотой женился бы на ней, потому что богатая жена –все-таки лучше, чем богатая «родственница». А все ж похаживал к другим… РазвеЛоретта – единственная? Это Ангелину преобразило рождение дочери, а Оливьеостался тем же пылким и неразборчивым кавалером. Вот ведь наверняка в этойшкатулочке, обтянутой розовым шелком, обшитой ленточками, нарядной, душистой,кокетливой, держит он любовные записочки или милые сувениры, прелестныенапоминания об интрижках, свиданиях, поцелуях украдкой: платочек, перчатку,заколку или цветок, выпавший из прически, ну, может быть, даже подвязку,соскользнувшую с хорошенькой ножки во время торопливых объятий в наемномфиакре… Ангелине очень захотелось открыть коробочку, однако она отогналанедостойное любопытство и снова замерла посреди комнаты, шаря вокруг глазами, которыепротив воли снова и снова возвращались к шелковой шкатулке.

Время уходит. И Ангелине пора уходить. Совсем ни к чему,чтобы Лоретта застала ее здесь. Однако она все стояла, оглядываясь ипринюхиваясь, не решаясь уйти, но по-прежнему ничего не трогая, словно надеясь,что сама атмосфера этой комнаты подскажет ей что-то… Но что? Что она хочетузнать?

– Ей-богу, я как ищейка, которая не знает, чего искать! –проговорила вслух Ангелина и по внезапной прихоти памяти вдруг вспомниластаринную историю, рассказанную ей мужем, когда они гуляли в Иль де Нотр-Дам,известном, между прочим, еще и тем, что там во времена Карла V на виду у всехименитых жителей Парижа некий рыцарь Макер сражался… с другим рыцарем. Нет, ссобакою, которая могла бы служить примером для рыцарей! Оказывается, Макертайно, из мести, убил некоего Обри Мондинье и зарыл труп под деревом в Иль деНотр-Дам. Собака убитого отыскала его могилу, а потом привела на нее друзейОбри. Тело несчастного было извлечено, убийство обнаружено, но никто не знал,кто его совершил. Собаку взял к себе друг Обри Мондинье, и вот однажды, спустятри месяца, она во время прогулки увидела вернувшегося в Париж Макера – и слаем набросилась на него, кусала, царапала когтями, так что с великим трудомудалось ее оттащить. Такое повторялось не единожды; у людей, помнившихпривязанность собаки к своему господину и ненависть к нему Макера, зародилисьпрямые подозрения, дело дошло до короля. В тогдашние времена поединок решалсудьбу обвиняемых, если доказательства были неясны. Карл V назначил место ивремя; рыцарю дали булаву, выпустили собаку – начался бой. Макер замахнулся, нособака оказалась проворнее, ударила его всем телом, повалила наземь, вцепиласьв горло. Злодей закричал о пощаде и признался королю в своем преступлении. КарлV, который не напрасно был прозван мудрым, желая для потомства сохранить памятьо верной собаке, велел в Бондийском лесу поставить ей мраморный монумент ивырезать следующую надпись: «Жестокие сердца! Стыдитесь: бессловесное животноеумеет любить и знает благодарность. А ты, злодей, в минуту преступления бойсясамой тени своей!»

Ангелина криво усмехнулась. «Умеет любить и знаетблагодарность…» Оливье спас ей жизнь. Спасал, правильнее будет сказать. И когдаон вытащил ее из подземелья в Кале, когда увидел тело несчастного де Мона,Ангелине показалось, что он снова сделался тем же бесстрашным, заботливымОливье, которого она знала и помнила по России. Он отыскал тайную группуроялистов, друзей де Мона, и примкнул к ним. Они распространяли воззвания,призывали к восстановлению королевской власти во Франции, подрывали боевой духбывших наполеоновских солдат, и так уже сильно подорванный поражением в России…Ангелину Оливье держал в стороне от этих дел, но однажды сообщил ей, что вАнглию, в Лондон, срочно отправляется курьер. Ангелина написала письмородителям, но опять ей не удалось связаться с ними: курьер был схвачен уже накорабле и тут же расстрелян как английский шпион. Это был тяжелый удар дляАнгелины, и снова Оливье поддержал, успокоил, помог. Словно бы лучшие черты егонатуры восстали из-под мещанской пыли и вновь засияли во всем блеске! Можетбыть, он бывал героем только при героических обстоятельствах, а в других –становился другим, легко приспосабливаясь к ним? Мог быть героем, еслитребовалось; сонным мещанином, авантюристом, подделавшим завещание; тайнымлюбовником замужней женщины; ловким обманщиком; трусом и предателем…

Ангелина вздрогнула.

Итак, слово сказано. Наконец-то она осмелилась бытьоткровенной сама с собою! Она пришла сюда не для того, чтобы волновать себявидом и запахом комнаты Оливье; она хотела найти… или не найти… нечтооправдывающее или обвиняющее его.

Тот разговор с хозяином трактира в Кале, услышанныйАнгелиною из-за двери… она была почти в беспамятстве, ничего не сознавала, нокакой же странный был разговор…

Кто мог знать, что де Мон и Ангелина спрятались в потайнойкомнатке за очагом? Тот, кто выследил их. Не для того ли Оливье сделал вид, чтообижен, испуган, не для того ли скрылся, чтобы выследить их и убить? Но это вседомыслы, смутные подозрения, неопределенные догадки. Куда страшнее и яснеесегодняшняя история с фиалками и Мальмезоном! «Среди людей Оливье естьпредатель» – была первая мысль, но Ангелина, как всегда, не додумала ее доконца: ни один человек из людей Оливье не мог знать, кого и зачем будет искатьмнимая цветочница. Только он. Он один. Ох, боже мой…

Значит, предатель?! Ангелина в ярости схватила первыйпопавшийся под руку предмет, даже нe заметив, что именно, – и грохнула об пол.

Розовая шкатулка с сухим треском развалилась, и теперьтолько шелк стягивал ее обломки. Ангелина брезгливо отпрянула – ей спервапоказалось, что из шкатулки хлынуло сонмище каких-то красных и белых червяков,но она тут же поняла, что это узенькие шелковые ленточки, в точности такие, изкоторых делают искусственные белые гвоздики роялисты в знак преданности монархии.А вот и несколько таких гвоздичек, сколотых булавками, уже готовых. Но зачемтогда красные ленты? Зачем красные гвоздики в этой шкатулке? Понятно, зачем: скрасной ты – за Наполеона, с белой – за Людовика…