Пустая карта. Уравнение измены - Виктория Волкова Страница 93

Витольд вместе с женой рухнул на кровать. Аккуратно поднял вверх руки любимой и, нависая над ней, впился в губы жадным поцелуем. Его ладони сновали везде. Скользили по бокам, по округлым полушариям груди, зарывались в волосы и снова бежали вниз, сминая под собой тонкую ткань. Маша ошалела от неистового напора. Краем сознания она понимала, что мужу мешает рубашка, но не предприняла ни одной попытки ее снять. Борьба с батистом распалила Стрельникова. И он уже собирался порвать ненавистную тряпку, но, еле сдерживаясь, пробормотал на ушко жене:

– Сними ее, Мэри. Иначе я за себя не отвечаю.

– Тебе надо, ты и снимай, – глядя лукаво, фыркнула жена. – Мне не мешает…

– Ах так, – проревел Витольд и принялся стаскивать с жены сорочку. – Я порву ее, Мэри, – предупредил он грозно. – Не хочу делить тебя даже с гадской тряпкой.

– Это батист, – улыбнулась дразняще жена.

– Тем более, – хмыкнул Стрельников и уже собрался разорвать ткань, ставшую камнем преткновения.

– Подожди, – остановила его Мэри. Ее тонкая ладонь легла на его лапищу. – Подожди,– пробормотала она снова и потянулась к нему с поцелуем. – Я сама.

Витольд в немом изумлении наблюдал, как жена, усевшись на кровати, лениво снимает с себя дурацкую сорочку. Томные и медленные движения, словно танец какой.

«Вот ведь зараза, – про себя пробормотал Стрельников. – Ну да ничего, я подожду. Только берегись потом, мое сердечко!»

Раздевшись, жена собралась отложить рубашку в сторону, как Витольд перехватил ее.

– Не откажи мне, девочка, – прохрипел он, закидывая ночнушку куда подальше. Белая тряпка, словно парашют, пролетела через всю спальню и приземлилась на пол около окна.

– Отлично, – расхохоталась Маша. – Где твои трусы? Я их сейчас в окно выкину!

– Зачем? – прорычал Витольд, укладывая жену на кровать и примостившись рядом. – Зачем? – повторил он, оглаживая внутреннюю поверхность ее бедра. – Скажи…

– Сообщить всей округе, что мы помирились, – пробормотала Маша, чувствуя, как собственнически движутся вверх руки мужа.

– Отлично, – насмешливо протянул Стрельников, обводя языком овал груди, а затем и сам сосок, превратившийся в бутон. – Только мне не до смеха, мое сердечко, – рыкнул он, почувствовав, как она задрожала в его объятиях.

Жена прильнула к нему, и Витольд почувствовал, что еще немного – и он не совладает с собой. Будто школьник на первом свидании…

– Мэри, – снова прорычал он, переходя в наступление.

«Крепость по имени Мэри сдалась, – мысленно проворчал Стрельников, прижимаясь к жене после долгого марафона. И тут же поправил себя: – Не сдалась. А просто стала домом для одинокого рыцаря».

– Вит, задушишь, – пробормотала Маша, пытаясь немного ослабить хватку супруга. Муж перевернулся на спину, увлекая ее за собой.

– Неистовая моя Мэри, – довольно хохотнул Витольд, когда жена, оседлав его, уперлась пятками в бока.

– А как же колено? – встревожился он.

– Уж не болит, – фыркнула жена, медленно раскачиваясь. Потом движения участились, а  ему стало не до смеха.

– Мэри... О господи, – изумленно пробормотал Стрельников, подчиняясь ритму, заданному женой. Ему не верилось, как водоворот эмоций и ощущений мог закрутить его в одночасье. Поднять на вершину блаженства, расцветить мир яркими огнями и взорваться тысячью фейерверками.

Такого Витольд не испытывал ни разу. Он никогда не бахвалился любовными похождениями. Считал такое хвастовство диким бескультурьем. Но и не знал отбоя в женщинах, предпочитая опытных красавиц. Но куда им до Мэри! Если один запах сводит с ума...

 Маша откатилась в сторону и, переведя дух, вздохнула громко:

 – Ну ты даешь, Стрельников!

 Ему хотелось возразить, напомнить, что в этом тайме вела она. Но мысль, гаденькая и неотвязчивая, змеей заползла в голову, отравила всю сладость момента.

 "Где же она так научилась? И кто учитель? Найду, удавлю голыми руками!"

 Темнота спальни помогла скрыть эмоции. Он потянулся к жене, чмокнул в нос, зарылся ладонью в волосы.

 – Все для тебя, мое сердечко, – пробормотал нежно и, с трудом оторвавшись от жены, отправился наполнять водой ванну.

Чапай не спал, ворочался с боку на бок. И все боялся разбудить Ольгу. Но жена, свернувшись клубком, спала крепко. И, тяжело вздохнув, Архипов вернулся к не дающим покоя думам. Сначала пытался понять, что же происходит вокруг младшей дочери, умудрившейся вляпаться в криминальный навоз. Но в голову ничего не приходило. К тому же отвлекал посторонний шум, словно разрезающий тишину монотонными звуками. Дык-дык… Архипов прислушался, поднял глаза к потолку.

«Все ясно, – доложил он сам себе. – Примирение состоялось. Хоть тут повезло.

Потом мысли переметнулись на захворавшего Сказочника.

"Колька – собака бешеная, болеть надумал! А помрет, что тогда делать? Как жить, если столько лет вместе? Еще мамаша смеялась и приговаривала: "Куда конь с копытом, туда и рак с клешней". Нужно завтра навестить», – решил Архипов и снова попытался сосредоточиться на Машиных проблемах. Но опять отвлекся, прислушался. В коридоре кто-то ходил. Вернее, бегал. Он явно услышал шлепанье босых ног и кряхтя поднялся с постели.

– Что там, Вася? – пробормотала спросонья Ольга.

– Спи, голова два уха, – отмахнулся Чапай и, насколько позволяла нога, быстро заковылял в коридор.

Через распахнутую дверь Архипов заглянул в спальню внучек. Никого. Прислушался. Из Ленькиной комнаты доносился громкий шепот. Открыл дверь и замер в проеме, как когда-то в казарме. Было время, наводил страху на солдат и прапорщиков. Впрочем, и офицерам доставалось. Но сейчас никто не испугался. На Ленькиной кровати заседал комитет. Форум на кворум. Сам внук, сонный и сердитый, сидел на краю кровати, рядом взгромоздилась с ногами Ева и облокотилась на подушку брата. С другой стороны примостилась Надя. Леня тер глаза и, увидев деда, попросил помощи: