Песня ночи - Валери Шервуд Страница 90

Дом на площади де Армас

Гавана, Куба

Когда Каролина пришла в себя, она обнаружила, что лежит в собственной постели в доме дона Диего на площади де Армас.

— Я принес тебя домой, — с беспокойством глядя на нее, говорил дон Диего. — Мне не понравился этот твой обморок. Конечно, в зале действительно было очень душно, и все же…

Каролина осмотрелась. Убедившись, что они в спальне одни, шепотом сказала:

— Я слышала, как тот мужчина выкрикнул, что узнал флибустьера Келлза среди нас. Я подумала… что тебя обнаружили.

— Ну как ты не возьмешь в толк? — в раздражении проговорил Диего. — Я — не Келлз, я действительно Вивар. И, поскольку вам скоро предстоит стать моей женой, донна Каролина, пора бы вам привыкнуть к этой мысли!

Каролине не верилось, что ей когда-либо предстоит стать донкой Каролиной.

— Кого… кого они приняли за Келлза?

— Я был далеко и видел только какую-то сумятицу, — сказал дон Диего (на самом деле в тот момент он находился в противоположном конце дома наедине с разгневанной донной Хименой, выговаривавшей ему за измену). — Я не заметил, кого схватили. А потом я вдруг увидел, что ты лежишь на полу, в окружении дам, обмахивающих тебя веерами. И услышал, что кто-то сказал, будто в почетном госте признали Келлза, а дон Рамон и губернатор со своей женой удалились на другую половину дома совещаться.

Почетный гость… Это, вне всяких сомнений, Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм, поняла Каролина.

Что ж, тюрьма по ней уже соскучилась. Когда она попадет туда — лишь вопрос времени. Если схватили Робина Тирелла, то на первом же допросе он скажет, что, по его сведениям, Келлз погиб и об этом ему сообщила его жена. И вот тогда настанет ее очередь отвечать перед испанским правосудием.

В дверях появились Лу и Хуана, одна с вином, другая с водой, и Каролина предпочла помолчать.

Надо было найти причину, чтобы отослать служанок из дома, и Каролина припомнила, что ее мантилья осталась во дворце. Попросив Лу принести мантилью, Каролина заодно велела ей разузнать, что случилось, разузнать поподробнее.

Лу просветлела лицом. Ей нравилось находиться в гуще событий. Вернувшись, она доложила, что почетного гостя обвинили в том, что он флибустьер. Его самого и того, кто признал в нем пирата, схватили. Однако англичанину все же удалось заставить губернатора поверить ему. Дело кончилось тем, что дон Рамон отвел в крепость того чужестранца, который признал в госте пирата.

— Спасибо, Лу, — сказала Каролина, потягивая вино. Словно по волшебству силы вернулись к ней. — Ты очень аккуратно подшила мое платье, — с улыбкой добавила она. — Я рекомендую тебя моей сестре. Я ведь знаю, что ты хочешь вернуться в губернаторский дом.

Лу казалась весьма довольной. Каролина проводила ее взглядом. У нее было такое ощущение, будто она стоит на безлюдном морском берегу и на нее надвигается штормовая волна. А спрятаться некуда, и бежать поздно.

Дон Диего пристально смотрел на возлюбленную. Он, конечно, понятия не имел о том, что губернаторский гость мгновенно узнал бы его, увидев рядом с Каролиной.

Каролина могла надеяться лишь на то, что маркиз вскоре покинет Кубу, а пока он здесь, в Гаване, она постарается удержать Келлза дома.

— Мне кажется, ты слишком утомилась, — сказал дон Диего, по-видимому, имея в виду не только ее обморок, но и настойчивое желание видеть в нем Келлза.

— Наверное, — согласилась Каролина.

Ей оставалось лишь довериться судьбе, в слепой надежде на то, что все как-нибудь устроится само собой.

— Тебе надо отдохнуть, — решил Диего и сам помог ей раздеться.

Поцеловав Каролину в лоб, он укрыл ее одеялом, словно маленького ребенка. Сейчас он обращался с ней как заботливая нянюшка, а отнюдь не как любовник.

Сон не шел к ней, и только под утро Каролина задремала. Но поднялась рано, вместе с доном Диего. Затем они отправились завтракать. Он по-прежнему выглядел как истинный испанец, в его внешности и манерах ничто не выдавало иностранца.

«Келлз ведет себя здесь, в Гаване, совершенно естественно, — думала Каролина. — И так же естественно он, должно быть, вел себя в Саламанке, там, где выучил испанский и где усвоил испанские манеры». Без сомнений, Келлз легко приспосабливался к обстоятельствам. Он прекрасно играл роль ирландского пирата на Тортуге, и никому и в голову не приходило, что это ложь. Каролина расспрашивала, что он знает о своем прошлом, и дон Диего сообщил, что был холостяком, что все его родственники умерли, что родом он из маленького городка, а высочайшего внимания был удостоен за геройское спасение жизни одного важного вельможи, который тоже умер не так давно. Дон Диего, оказывается, терпеть не мог балов и, как поняла Каролина, не был лично знаком с королем. Диего Вивар вообще не отличался общительностью, поэтому знакомых у него было немного.

«Я ломаю ему судьбу, — с грустью думала Каролина. — Пытаюсь возродить в его памяти жизнь, которую он когда-то вел и которую он сейчас совершенно не хочет вспоминать. Я пытаюсь вернуть его себе таким, каким он был, не таким, каков он сейчас. И этим вношу раздор в его душу».

Лу разливала по чашкам крепкий черный кофе. Его аромат смешивался с благоуханием цветов в патио. Солнце заливало утренним светом накрытый к завтраку стол; в галерее колонны отбрасывали на пол легкие тени.

— Они все же арестовали гостя губернатора, — сообщила Лу.

Каролина вздрогнула, но тут же овладела собой и сумела поставить чашку на стол, не пролив ни капли. В тишине слышалось лишь журчание фонтана. Каролина словно перенеслась в прошлое. Воображение вернуло ее в те далекие дни, когда все только начиналось. Казалось, уже тогда все было предопределено.

— Интересная новость, Лу, — услышала Каролина собственный голос.

— Ты ничего не ешь, — заметил дон Диего.

— Так рано я никогда не бываю голодна, — пробормотала Каролина. — О, я вспомнила, что обещала Пенни отправиться к ней с утра. Она шьет новое платье и нуждается в моем совете.

Каролина встала из-за стола.

— Надеюсь, ты простишь меня, — проговорила она вполголоса, — если я не вернусь к ленчу. Пенни очень педантична в этих вопросах.