Роковой соблазн - Шэрон Кендрик Страница 9

— Маттео, — произнесла она.

Глаза его блеснули.

— Передумала?

— Нет, — прошептала она, гладя его шею. — Ни за что.

Он поцеловал ее снова — и так же, как в первый раз, Кира едва не потеряла голову от наслаждения. Затем переместился — теперь он сидел на ней верхом. Первое движение было резким, и Кира ощутила боль — однако она сразу же исчезла. Лицо Маттео потемнело, и он замер — на миг. Подняв ноги Киры и закинув их себе на спину, он продолжил двигаться, наполняя ее и отодвигаясь, снова и снова. Кира ощутила, как ее окутал жар — и нервные окончания напряглись в предвкушении. Волнение нарастало — вот настал миг, когда ей показалось, что она больше не в силах сдерживаться. И наслаждение, заставив позабыть о сдержанности, начало волнами овладевать ее телом. Кира прижалась губами к плечу Маттео — и смутно уловила, как он тоже вздрогнул. Внезапно на глаза ее навернулись слезы.

Маттео отодвинулся и прислонился к подушке, прерывисто дыша. Кира робко взглянула на него — глаза его были закрыты, и ей показалось, что он находится в каком-то своем мире, куда ей нет доступа. Воцарилось молчание, и, не зная, что говорить, девушка просто смотрела на своего партнера. Наконец он повернулся и посмотрел на нее с невысказанным вопросом.

— Ну как?

Кире не хотелось, чтобы дымка наслаждения рассеивалась, и еще меньше хотелось ей объясняться, но Маттео ждал.

— Ты сердишься? — наконец спросила она.

Маттео пожал плечами:

— С чего бы мне сердиться?

— Потому что я тебе не сказала.

— Что ты девственница? — Он усмехнулся. — Я рад, что не сказала. Это могло бы стать препятствием.

Кира заправила за ухо прядь волос.

— Не хочешь спросить меня, почему я промолчала?

— И почему выбрала меня своим первым любовником? — Маттео улыбнулся, и на сей раз в его улыбке видна была нотка самодовольства. — Я бы мог тебя похвалить за отличный выбор, но это не мое дело, ведь так, Кира?

Слова его причиняли боль — хотя Кира и не собиралась этого показывать. Неужели и впрямь она была так наивна, чтобы думать, будто Маттео польстит ее выбор?

— Да, ты прав, — ответила она, лихорадочно пытаясь отыскать под одеялом трусики.

— Надеюсь, ты не разочарована?

— Ты же знаешь, что нет, — робко отозвалась она.

Маттео заправил ей за ухо локон, который тут же вновь упал на лоб.

— Да, знаю. И мне тоже очень понравилось. Никогда прежде у меня не было партнерши-девственницы, но я знаю, что обычно первый секс не бывает таким сногсшибательным. Так что можешь гордиться собой. — Он погладил ее по волосам. — И еще — ты устала.

— Нет.

— Да, — твердо ответил он. — И тебе нужно лечь спать. Ложись и позволь себе расслабиться.

Его слова успокаивали, но Кира вовсе не хотела спать, ей хотелось поговорить. Спросить Маттео о его жизни, узнать, что же будет между ними дальше — однако что-то в его голосе подсказало ей, что он чувствует совсем не то же, что и она. А разрушать это чудесное ощущение сказки не хотелось — оно было точно радужный мыльный пузырь, что готов лопнуть при малейшем неосторожном движении. И Кира покорно закрыла глаза — удивительно, но за считаные секунды сон окутал ее мягкой волной.

Маттео подождал, пока дыхание девушки не станет ровным и глубоким, а затем осторожно вытащил руку, которой обнимал ее, — Кира пошевелилась, но не проснулась. Он остался наедине с собой и холодным осознанием того, что произошло. Он соблазнил женщину, которую нанял в качестве водителя, более того, воспользовался ее невинностью. Нарушил два основных постулата в работе. Выключая лампу, Маттео ругнулся. Настал момент подумать о том, как исправить сложившуюся ситуацию — для них обоих.

Глядя в потолок, Маттео вздохнул. Киру очень легко обидеть — а этого ему делать не хотелось. Женщины часто обижались на него — главным образом, потому, что обвиняли его в холодности и неспособности любить. Кира этого не заслуживала. Она отдалась ему совершенно искренне и ничего не потребовала взамен. Однако нужно было смотреть в лицо фактам: они принадлежат разным мирам, что соприкоснулись совершенно случайным образом в этой маленькой спальне в заснеженном Дартмуре. Их объединила взаимная страсть — но они так и остались друг другу незнакомцами. В Италии его ждал ультиматум отца, и нужно было подумать о его словах. «Подари мне наследника, Маттео, — сказал он. — Продолжи род Валенти, и я подарю тебе то, что ты желаешь обрести больше всего на свете. Откажешься, и я перепишу поместье на твоего сводного брата и его ребенка». Нужно было решить, насколько он готов пожертвовать своими ценностями, чтобы не утратить связи с прошлым. Пора было возвращаться в свою жизнь — им обоим. Маттео сжал зубы — остановился бы он, зная, что будет для Киры первым мужчиной? Возможно. Однако что-то подсказывало ему, что оторваться от ее изящной фигурки было бы не так просто. Она заставила его потерять голову своими робкими, но полными страсти прикосновениями. Было ли понимание этого причиной ее слез, что она поспешно смахнула?

По-видимому, не случайно про девственниц говорят, что они обладают некой силой, но Маттео понимал, что вместе с тем девушка станет для него обузой. Кира еще не была испорчена суровой реальностью и верила в чудеса. Наверняка она ждет, что Маттео спросит ее номер телефона. А может, думает, что он будет приглашать ее к себе в Рим на выходные, они будут любить друг друга, а потом гулять рука в руке по романтичным окрестностям Рима. Но этого никогда не случится. Это верный способ разбить ей сердце.

Кира что-то прошептала во сне, и Маттео ощутил тяжесть в груди. Что он может сделать для нее? Взглянув на часы, он увидел, что уже почти настала полночь — и весь дом погрузился в сон. Удастся ли спуститься вниз и позвонить по телефону, никого не разбудив? Выскользнув из постели, Маттео накинул на себя одежду и спустился вниз.

Через пару минут он поднялся назад — звонок прошел превосходно, но настроение его значительно упало. Из коридора в спальню падал свет, и Маттео посмотрел на Киру, положившую голову на согнутый локоть. Губы ее улыбались, и ему захотелось ее поцеловать. Но он не мог. Осторожно забравшись обратно в постель, Маттео закрыл глаза, но мысли о девушке, лежащей рядом, еще долго отгоняли от него сон.