Месть королевы - Виктория Холт Страница 9

Многие догадывались, что ожидаемый турнир станет в какой-то степени состязанием между королем, у которого собственные представления о своих обязанностях, и баронами, желающими подчинить его себе.

Но исход этой внутренней борьбы был пока еще не слишком интересен зрителям. Куда больше их волновали перипетии самого турнира, и они азартно спорили, выбирая фаворитов и заключая пари.

Вот король занял свое место под украшенным гербом балдахином, рядом с ним была его племянница Маргарет де Клер, недавно ставшая женой Гавестона. Как только по зову труб на арене появились рыцари в блестящих доспехах, глаза ее стали искать среди них супруга и, найдя, засверкали любовью и гордостью, которые были сравнимы разве что с подобными же чувствами сидящего рядом с ней короля.

Гавестону не нравилось, что его приветствуют наравне со всеми остальными участниками турнира, он хотел особого почета – как несомненный будущий победитель. О, вскоре он покажет этим надменным выскочкам, что думает о них… Они узнают… Он и его сподвижники на этом состязании нанесут им такое поражение, какого они вовек не видывали!

Его друзья знали, чего он от них ждет. Все они были молоды, проворны и натренированы для битв, в то время как их соперники, среди которых находились заслуженные бойцы и чемпионы прежних турниров, уже не блистали молодостью, их мускулы не обладали былой упругостью, и полезными для них могли быть сейчас не высокомерие или королевская кровь в жилах, но только ловкость и быстрота.

Как и ожидалось, зрелище оказалось великолепным. Эдуард знал, что его друг будет удачлив – все последние дни уверенность сквозила во взгляде Гавестона, хотя он не переставал жаловаться на отношение к нему всех этих отпрысков древних родов… Что он преподаст им урок, Эдуард не сомневался.

Король велел посвятить турнир графу Корнуоллскому (такой титул, решили они совместно с Гавестоном, будет носить последний начиная с этого дня), а сама битва, тоже по решению короля, не должна была отличаться кровавым характером, но стать просто праздником силы и ловкости – для всеобщего удовольствия. Поэтому на концы копий велено было надеть железные болванки, чтобы предохранить сражающихся от ран. Однако многие знавали и другие турниры – когда участники боролись до тех пор, пока один из соперников не оказывался поверженным; при этом он мог быть убит или смертельно ранен.

Гавестон провел первое сражение с успехом. Сразу же атаковал одного из главных своих недоброжелателей, Джона Уоренна, графа Сюррея и Сассекса, возглавлявшего партию противников, который постоянно проявлял особое недовольство чрезмерным расположением короля к Гавестону и не заботился о том, чтобы скрывать свои чувства.

Уоренн был одним из самых молодых в своем отряде, ему недавно исполнилось двадцать. Но он обладал уже известностью опытного бойца, неоднократного победителя турниров, и сейчас ему очень хотелось воспользоваться предоставившейся возможностью и унизить королевского дружка, тем самым доставив несколько неприятных минут самому королю. Гавестон же мечтал о совершенно противоположном.

Многие из присутствующих начинали уже достаточно ясно понимать, что на арене перед ними происходит нечто большее, чем просто состязание в силе и ловкости. Напряжение висело в воздухе, оно росло с каждой минутой.

Когда два соперника нацелили друг на друга копья с затупленными концами, король весь напрягся и, наклонившись вперед, прошептал:

– Ну же, Перро! Заставь его ползать в пыли!

Противники начали бой. В мастерстве Уоренна почти никто не сомневался, и он показал все, на что способен. Но всех удивил Гавестон, который, как оказалось, затмевал в турнирном искусстве уже известного многим чемпиона. Что превосходство было на его стороне – вскоре стало совершенно очевидным. Слышался стук лошадиных подков, когда бойцы наскакивали один на другого; лязгала сталь доспехов, когда они наносили удары… И внезапно над турнирным полем раздался дружный вопль: один из сражавшихся был выбит из седла и упал на землю!

Сердце короля стучало в такт конским подковам и ударам копий. Оно почти остановилось, когда он увидел одного из бойцов на земле. Взор его на мгновение заволокся туманом.

– О Боже, – пробормотал он, – кто же это?.. Неужели?.. Нет, это Уоренн! Он повержен! Какое торжество для нас! Какое унижение для них!

Конечно же, Уоренн никогда этого не забудет и не простит! Ведь его победил какой-то бедный гасконец, какой-то выскочка, как они считают, кто сумел получить свои титулы и милость короля неизвестно за какие заслуги… Ну и пусть! Пусть кипит от бешенства и унижения!

Эдуарду было даже немного жаль сейчас Джона Уоренна, который с поникшей головой возвращался к своему шатру, неся в сердце тяжелый груз стыда и ненависти.

А перед Гавестоном находился уже новый противник – Арендел.

Друзья Перро говорили ему, чтобы он оставил его для них: хватит с него и предыдущего боя, везение – штука изменчивая, оно не может быть вечным. Но Гавестон, опьяненный успехом, не соглашался. Он чувствовал, что сегодня одержит верх над всеми, кто встанет на его пути; покажет недоброжелателям, кто тут сильнее, докажет свое превосходство и право считаться равным с ними… если не выше их… Сегодня день его триумфа!

Да, судьба улыбается ему в этот час! И восторженный взор короля подтверждает это. Нынешний день будет днем его нового рождения, символом которого явится турнир. И он сам не вправе упускать свой шанс!

Что касается Арендела, человека, кто недавно женился на сестре Уоренна, он тоже из тех, кто презирает Гавестона, поддерживает высокомерных баронов и отвергает дружбу с королем. И Гавестон проучит его, непременно проучит! Все свое мастерство, обретенное с таким трудом и прилежанием, он применит для победы, и он одержит ее…

Вперед же, на врага! С ним Бог и король!

Искоса Гавестон бросил взгляд на королевскую ложу и почувствовал, что его любимый друг желает ему удачи, молится за него, надеется на победу… Так вперед!..

Восторженный рев стоял над полем. Арендел был повержен.

Пьер Гавестон – нет, граф Корнуоллский, – доказал всем, что может стать победителем, чемпионом из чемпионов!

Одержан верх над двумя самыми умелыми бойцами, победителями всех прошлых турниров! Вот уж триумф так триумф!

– Ты превзошел самого себя, Перро, – сказал ему Уолтер Рейнолдс. – Теперь можешь почивать на лаврах, мой друг. Два таких противника!

Гавестон покачал головой.

– Нет, – ответил он, с трудом переводя дух, еще не придя в себя после недавнего боя. – Я должен победить третьего. Им будет Гирфорд. Не успокоюсь, пока не увеличу счет до трех.

– Ты искушаешь судьбу!

– Я занимаюсь этим всю жизнь, дорогой Уолтер. А сегодня со мной удача, и нельзя ее упустить…

Уговоры на него не подействовали, и вскоре он снова был в седле и выезжал на арену, чтобы встретить нового противника – графа Гирфорда, а иначе Хамфри де Боуна, носящего высший придворный чин «Констебль Англии» и женатого на сестре самого короля, Элизабет, которая сидела сейчас в королевской ложе рядом с братом и молилась о победе мужа над безродным мужланом.