Искушение Марии д'Авалос - Виктория Хэммонд Страница 9

— Ты думаешь, что это посадила тетя Констанца?

— Возможно, но эти растения кажутся такими старыми, что я бы скорее сочла этот сад делом рук анжуйских французов — в те времена, когда они правили Искьей.

— Тебе здесь нравится? — осведомилась Беатриче, усаживаясь на мраморную скамью спиной к фонтану и вглядываясь в темноту.

— Да, нравится, — ответила Мария, присоединяясь к ней. Она рассматривала странные зеленые щупальца и фрукты с колючками, увядшие на ветвях, — лето уже прошло. — У твоего отца был испанский друг, который побывал в Южной Америке. Это место напоминает мне его описание джунглей. Темное и потайное место, но в нем кишит жизнь.

— Папа Альфонсо рассказывал мне про джунгли, но я думаю, то была Африка. Он рассказывал, что там полно верещащих обезьян, вскрикивающих птиц и ревущих зверей, так что шум оглушительный. А здесь слишком тихо. Мне это не нравится. Интересно побыть тут несколько минут, потому что это место так отличается от всех садов, которые я видела, но мне не хочется здесь оставаться. Мне кажется, будто кто-то крадется за этими деревьями, наблюдая за нами. Давай уйдем отсюда, мама.

— Там ничего нет, Беатриче, непохоже на тебя вот так бояться, — возразила Мария, поднимаясь со скамьи.

— Смотри! — воскликнула Беатриче и устремилась в темноту.

Мария последовала за дочерью и обнаружила, что та стоит возле гигантского кактуса с длинным и колючим красным цветком.

— Беатриче, умная девочка с зоркими глазками, что за чудо ты нашла! Какое удивительное растение! — Мария приподняла цветок, чтобы рассмотреть его поближе, бормоча: — Трудно сказать, уродлив он или красив. — Внезапно она вскрикнула, отдернула руку и принялась осматривать палец. Из него прямо на платье капала кровь.

— О, мама, он напал на тебя! — вскричала Беатриче, прижавшись к матери.

— Все хорошо, дорогая. Это просто колючка. Цветы не нападают на людей. — Она пососала ранку, не сказав Беатриче, что шип проник глубоко и ранка очень болела. — Сильвия даст мне какую-нибудь мазь.

— Я же сказала, что это место не очень приятное. Пойдем.

В последующие дни Мария приходила посидеть в этих экзотических джунглях, в часы, когда монахини давали уроки Беатриче. Она пробиралась сюда по крутым тропинкам в сопровождении четырех-пяти кошек, живших в замке, — у каждой один глаз был золотым, а второй — голубым. Марии нравилось сидеть в зеленой тени, чувствуя себя одинокой, затерявшейся во времени, и наблюдать, как кошки всё обнюхивают. Пару раз она приводила сюда Лауру, но обнаружила, что беседы нарушают очарование этого места. В одиночестве она чувствовала себя так, будто спряталась в каком-то неизвестном уголке, не отмеченном ни на одной карте.

Лаура проводила Беатриче в классную комнату монастыря и оставила ее там дожидаться сестру Сперанцу. Сегодня был урок латыни. Беатриче терпеть не могла заниматься механической зубрежкой! Ее манила запретная область замка. Хорошо бы провести часок одной, без монахинь и слуг, везде сующих свой нос.

Она выскользнула из комнаты, ни с кем не встретившись, и, прокравшись вниз по лестнице, вышла на солнышко. Девочка увидела узкую петлявшую тропинку, по которой еще не ходила, и свернула на нее, направляясь под гору. Все, что ей нужно было делать, — это следовать за запахом.

На что похожа смерть? Человеческая смерть. Скоро она узнает. Мама целовала ее маленьких сестричек и братика в гробу, а Беатриче не позволили их увидеть. Единственная смерть, при которой она присутствовала, — это смерть птицы, Арлекино — попугая ара, говорящего хриплым голосом, которого подарил папа Альфонсо в день ее именин, когда Беатриче было пять лет. Альфонсо настаивал, чтобы попугая держали в клетке. Арлекино принес ей столько радости в дни, проведенные в Мессине. Каждый день она часами учила его говорить, и он был очень способный. «Битриче, открой клетку», — говорил он скрипучим голосом, подпрыгивая на жердочке, когда слышал удаляющиеся шаги папы Альфонсо: это означало, что Беатриче его выпустит. «Папа толстеет», — замечал он, сидя у нее на плече. Как раз перед девятым днем рождения Беатриче он подошел к ней, переваливаясь, когда она сидела, читая книгу, и сделал безуспешную попытку взлететь девочке на плечо. Она подняла его с пола и пощекотала головку — он это любил. «Продолжай», — обычно просил он. Но в тот день попугай взглянул на нее, тихонько вздохнул и замер. Беатриче положила его на кровать и весь день лежала рядом, поглаживая яркие перышки и чувствуя, как он холодеет и застывает. Ей было очень грустно. Он выглядел как обычно, но его больше не было. Она не видела, как его душа покидает тело, но знала, что он куда-то улетел. Милый Арлекино. Она ужасно по нему скучала.

Тропинка кончилась узким лестничным маршем. Спускаясь по ступеням, Беатриче вынула носовой платок и прижала к носу. Она очутилась на широкой террасе, откуда открывался вид на часть острова: пляж с бледно-желтым песком, леса за ним, а дальше — гора Эпомео, зеленый гребень которой проходил через центр острова. Солнечный пляж манил девочку. Нет, она осуществит свой план, а на пляж сходит в другой раз — пожалуй, в качестве награды.

Слева от Беатриче было каменное здание без всяких украшений, с узким входом. Она приблизилась к нему и, поколебавшись всего минуту, ступила в темноту. И сразу же выскочила обратно. Зловоние было невыносимым. Размахивая перед лицом платком, она решила, что будет очень храброй. Она понятия не имела, что именно ожидает увидеть, — быть может, мертвых монахинь в рясах, лежащих в открытых гробах, которые стоят рядами.

Но в тот краткий миг она заметила крошечный вестибюль, где было только деревянное распятие и винтовая лестница, уходившая вниз, в темноту. Сможет ли она увидеть то, что находится внизу? Предвидя, что запах там станет намного сильнее, она вдохнула воздух, повторяя про себя: «Я не поверну назад. Я спущусь вниз. Я Беатриче Карафа и ничего не боюсь».

Она вошла внутрь и начала спускаться по крутой винтовой лестнице, держась рукой за холодную каменную стену, чтобы не упасть. На полпути она остановилась, испытывая дурноту от кошмарного зловония и прижимая платок ко рту и носу. Спустившись еще на шесть ступенек, она увидела впереди слабый свет. Втайне девочка надеялась, что там будет темно, и она сможет повернуть назад. «Я не поверну назад. Я продолжу спускаться». Она сошла еще на пять ступенек и оказалась в тесной комнате, тускло освещенной свечой. Здесь она заколебалась, заметив две свечи в подсвечниках и два распятия, помещенные по обе стороны от входа в другую комнату. В тишине раздался гулкий, жутковатый звук — где-то упала капля.

Задыхаясь в зловонном воздухе, Беатриче всмотрелась в следующую комнату. Вход как бы обрамлял свечу, горевшую там. Пламя было совершенно неподвижно. Что-то в этой неестественной неподвижности пламени и нездоровом сероватом свете подсказывало природу того, что находится в той комнате. Снова упала капля, и эхо на этот раз было громче.