Ночной всадник - Сандра Дюбэй Страница 9

За дверью послышался стук копыт по мощеному двору и скрип каретных колес. Сэр Бейзил уехал.

– И вот что я еще скажу, – заговорила Блисс, обращаясь к удивленной домоправительнице. На щеках девушки выступили красные пятна, золотисто-карие глаза пылали гневом. – Я не выйду замуж за какого-нибудь разряженного шута или дряхлого старика только потому, что так захочет мой опекун! Ему нужна «подходящая партия» – а мне нужна любовь! Клянусь богом, я не стану женой человека, которого не люблю, каким бы «подходящим» во всех отношениях он ни был!

И, развернувшись, бросилась бежать вверх по лестнице – только взметнулась мантилья да простучали по ступенькам красные каблучки.

Луиза Лонсдейл проводила воспитанницу задумчивым взглядом; в глазах ее смешались любовь и тревога. Она понимала, что сэр Бейзил видит в своей подопечной только взбалмошную девицу, которую нужно поскорее пристроить, чтобы она не натворила глупостей. Но миссис Лонсдейл, воспитавшая Блисс, знала, что в ее кудрявой головке скрывается недюжинный ум, а под белоснежной кожей бьется отважное сердце. Не будь сэр Бейзил таким надутым ослом, он непременно бы это заметил! Что ж, пусть явится в замок с каким-нибудь «подходящим» женихом и посмотрит, что скажет на это его подопечная!

Целый день Блисс переживала новую обиду, нанесенную опекуном. Забившись в уголок роскошной кровати, она оплакивала несправедливость мира. Ей восемнадцать лет – будь она мужчиной, унаследовала бы титул отца и стала бы сама себе хозяйкой… точнее, хозяином. Но женщины не наследуют титулов; земли и капитал, привлекающие к Блисс женихов, оказались в руках опекуна и там и останутся, пока сэр Бейзил не подыщет ей в мужья какого-нибудь титулованного идиота.

Но даже в горе Блисс понимала, что клясть судьбу не стоит. Так устроен мир. И, надо сказать, ей повезло больше, чем многим другим. Разве не слыхала она историй о дряхлых опекунах, которые сами женятся на воспитанницах, чтобы присвоить их состояние? Сэр Бейзил, при всей своей бесчувственности, по крайней мере, не проявляет таких алчных намерений.

Со вздохом Блисс перекатилась на спину и натянула одеяло до подбородка. «Все будет хорошо», – прошептала она, проваливаясь в сон. Эти слова с давних пор заменяли Блисс вечернюю молитву. Все будет в порядке: рано или поздно она найдет свое счастье и никому не разрешит его отнять. Блисс не позволяла себе даже думать о возможности иного конца.

Утро выдалось холодным и ясным. Солнечные лучи освещали причудливые узоры, нарисованные морозом на стекле. На зубчатых стенах замка лежала снежная шапка; в лучах солнца снег сверкал, словно алмазная пыль.

Устав сидеть взаперти, Блисс решила исследовать свое новое жилище. Особенно манили ее призрачно-прекрасные развалины западного крыла.

Выйдя из главных ворот, Блисс пошла вдоль полуразрушенной стены к западной башне. Стена смотрела на нее пустыми узкими бойницами: деревянные рамы их сгорели, свинцовые переплеты расплавились в огне. Погибли прекрасные деревянные своды – только обгорелые почерневшие балки торчали здесь и там, словно напоминания о катастрофе.

Между камнями фундамента блеснуло что-то красное. Блисс подняла с земли осколок цветного стекла. Очистив его от грязи и копоти, она увидела изображение золотого льва, вставшего на задние лапы. Герб де Уайлдов. Блисс бережно положила осколок на прежнее место. Ей грустно было думать о гибели столь древнего, гордого и благородного рода. И все из-за того, что старый лорд де Уайлд сделал один-единственный неверный шаг…

Наконец Блисс достигла восьмиугольной башни в дальнем конце стены. Всего башен в замке было шесть: по одной украшало каждый угол, еще две возвышались над воротами. Все они открывались внутрь, во двор. Не такова была западная башня – ее тяжелая, обитая железом дверь вела в лес, в этом месте подходивший к стене вплотную.

Заинтересовавшись, Блисс подошла поближе. Некрашеное дерево выцвело и побурело от непогоды, железо заржавело. Казалось, дверь не отворяли уже много-много лет. Блисс уже взялась за ручку, как вдруг…

– Миледи, это опасно! – послышался сзади незнакомый мужской голос.

Удивленно обернувшись, Блисс увидела перед собой невысокого, крепко сбитого пожилого человека в простой одежде слуги.

– Очень опасно, – повторил он, кивнув в сторону башни. – Лучше бы вам туда не ходить!

– Кто вы? – спросила Блисс.

– Айзек, миледи, – ответил он. – Ваш главный конюх. – Он снова взглянул на дверь. – Там, внутри, сгорели все перегородки, и лестница еле держится. Вы можете упасть.

Блисс нахмурилась.

– Тогда все крыло надо снести. И башню тоже. Она ведь может обвалиться!

Но конюх энергично замотал головой.

– Ничего не обвалится. Стены здесь крепкие, сгорели только внутренние перекрытия. И крыло, и башню можно восстановить. – Голубые глаза его затуманились, словно он вглядывался во что– то, невидимое для Блисс. – Да, когда-то наш замок был по-настоящему прекрасен.

– Вы жили здесь до пожара? – спросила Блисс.

– Да, миледи, – подтвердил он. – Я родился здесь, в замке. И остался здесь, когда всех остальных отослали прочь.

– Остальные отказались присягнуть мне на верность, – повторила Блисс слова сэра Бейзила.

– Не все, миледи, легко расстаются со старыми привязанностями, – ответил он.

– А вы? – спросила Блисс.

Конюх пожал плечами.

– Мне идти некуда. Замок Четем – мой дом.

Блисс подняла взгляд к серебристо-серым стенам.

– Так вы знали покойного лорда де Уайлда?

– Да, миледи. Он был настоящий джентльмен. Человек чести.

Блисс показалось, что в глазах старика мелькнула горечь. Прежнего хозяина, которого Айзек любил и которым привык восхищаться, вышвырнули из замка у него на глазах. Должно быть, конюх видит в Блисс захватчицу.

– Все это очень печально, – пробормотала она, не зная, что еще сказать.

Айзек пожал плечами.

– Что делать, миледи, судьба, – ответил он.

– Да, наверно… – произнесла Блисс, нервно сцепив руки в теплых перчатках. – Что ж, я пойду. Очень холодно сегодня, правда?

– Верно, миледи, – согласился конюх.

Неуверенно улыбнувшись, Блисс направилась обратно к воротам. Она не оглядывалась назад – и напрасно. Ведь, оглянувшись, она увидела бы, как Айзек скрывается за той самой дверью, которую только что заклинал ни в коем случае не отворять.

Вечером, готовясь ко сну, Блисс подошла к окну. Рассеянно водя гребнем из слоновой кости по волосам, огненной волной ниспускающимся до пояса, она любовалась развалинами, которые полная луна залила каким-то неземным серебристым светом.

Блисс уже хотела отойти, как вдруг внимание ее привлекло какое-то движение за окном. Чья-то темная фигура мелькнула в развалинах. Блисс показалось, что незнакомец, кто бы он ни был, двигался быстро и уверенно, словно эти места были ему хорошо знакомы.