Запах магнолий - Светлана Мерцалова Страница 9

Лавров, сидя у раскрытого окна, отрешенно смотрел перед собой.

Часы пробили семь. Он вздрогнул и обратил взгляд на дорогу. Спортивный автомобиль на полной скорости свернул с трассы и направился к его дому.

— Не обманула.

Автомобиль быстро приближался. Мелькнул тонкий профиль родного ему лица.

Лавров встал и направился к двери. Послышался скрип тормозов.

— Здравствуй, папа! — услышал он знакомый хрипловатый голос.

Лавров ждал этой встречи так же сильно, как и боялся. Оксана стояла перед ним в светлом льняном костюме — загорелая, холеная, чужая…

Лавров глядел на нее с недоумением — как изменилась за эти годы! Не внешне, она по-прежнему красива — тут другое. Черты лица стали жестче, а уголки губ разочарованно опустились. Это уже не та девочка, что сидела у него на коленях, делясь своими секретами. В детстве он звал ее — Ксюшей, Ксаночкой, котенком… Сейчас он не мог назвать Ксюшей эту почти чужую ему женщину.

— Здравствуй, дочь! Как у тебя дела?

— Не знаю, так сразу ответить…

— Заходи, — сказал он, пропуская ее в дом. — У нас будет время поговорить.

— Поздоровайся с дедушкой! — прошептала Оксана и вытолкнула вперед Настю.

— Привет, дед!

На него смотрели широко раскрытые любопытные глаза, не мигая, как умеют смотреть лишь дети. Лучи солнца запутались в русых кудряшках, а мелкие веснушки рассыпались на вздернутом носике, во рту — чупа-чупс, пахнущий клубникой…

— Привет, — улыбнулся Лавров, не в силах оторвать взгляда от ее лица.

— Так вот ты какой, — нараспев сказала Настя, не вынимая чупа-чупс изо рта.

— Не болтай ерунды! Лучше вытащи из машины свой рюкзак! — сказала Оксана, вынимая из багажника тяжелые пакеты.

— Мама, смотри, киска! Можно я поиграю? — завизжала Настя.

— Чья кошка? Твоя? — спросила Оксана.

— Соседская, — ответил Лавров.

— Только аккуратно, чтобы она тебя не поцарапала, — разрешила Оксана.

Она прошла на кухню и поставила пакеты на стол.

— Ничего не изменилось, — она огляделась по сторонам. — Когда я последний раз здесь была? Лет двадцать назад?

Посередине, как и раньше, стоял тяжелый дубовый стол, его окружали шесть стульев — под стать столу. На этажерке — нефритовые слоники, фарфоровая балерина, китайские божки, хрустальные бокалы…

— Этот дом знал лучшие времена, — сказала Оксана, проведя рукой по пожелтевшим от времени обоям. — Странно, чтоонаничего здесь не поменяла.

Она— это вторая жена отца. Оксана никогда не называла ее по имени.

— Наташа редко сюда приезжала. Она не любила деревню. Мы с ней жили в городе. После развода я поселился здесь, — пояснил Лавров.

Оксана принялась заполнять холодильник продуктами.

— Чем ты тут питаешься? У тебя же пустой холодильник.

— Фрося приходит ко мне каждый день. Не забывает. Всегда что— нибудь приносит. Я не голодаю.

— Кто делает уборку?

— Она же.

Оксана погладила фарфоровую балеринку, завязывающую пуанты.

— Как она мне нравилась в детстве! Я тоже мечтала быть балериной. Мечтала о пуантах, о пачке! Представляла себя парящей на сцене! Как я умела мечтать в то время!

Взгляд у нее стал мечтательный и удивленный, будто она, так хорошо зная себя, вдруг обнаружила качества, давно ею позабытые…

— Когда я разучилась мечтать? — спросила она себя, но не нашла ответ.

— Я тоже много чего разучился делать с возрастом, но кое-что и приобрел. Кряхтеть научился, ворчать…

— Смотри, мои зарубки! Тут даже год и число сохранились. Каждый год в начале и в конце лета ты отмечал мой рост. Как я гордилась собой, когда подрастала за лето на пару сантиметров!

— По этой причине я ничего не меняю. Слишком много воспоминаний, — согласился Лавров.

Всюду тени прошлого… Столик из карельской березы, часы с ажурными стрелками, украшенные пухлыми херувимами. Бронзовая ваза, отделанная чеканкой. В ней раньше лежали конфеты. В детстве она подолгу стояла рядом, не зная, какую ей выбрать. Ваза светилась лунным светом. Оксана бережно обхватила ее ладонями, ощутив прохладу бронзы и рельеф, знакомый с детства. Чугунный чертик строил ей рожу. Тот чертик, при виде которого она все детство обмирала от страха…

Она повернулась к шкафу из темного дерева, с резными дверцами и бронзовой инкрустацией.

— Даже дверцы не скрипят! Как там у Чехова? «Дорогой многоуважаемый шкаф…» Сегодняшнюю мебель из ДСП не назовешь многоуважаемой. Язык не повернется такое сказать.

Подойдя к ковру, на котором висело оружие и охотничьи трофеи, она взяла ружье в руки:

— Похоже, к нему не притрагивались сто лет. Помню, как ты однажды принес убитых зайцев, а я не стала их есть.

— Ты сказала, что не хочешь, чтобы из-за тебя убивали зайчиков, — кивнул головой Лавров. — Что лучше поешь хлеба, а зайцы пусть живут.

— Да, я взяла кусок хлеба и заперлась у себя в комнате, — усмехнулась она. — Раньше у меня были принципы! Я во что-то верила, хотела изменить, жалела несчастных… Как давно это было! И как все изменилось. Сегодня я не вижу ничего предосудительного в том, что ради меня убивают до пятидесяти норок, чтобы сшить из них мне модную шубку, что ради меня вспарывают тысячи самок лосося, чтобы я ежедневно могла есть икру. Я давно уже не гнушаюсь ничем, и от моих принципов ничего не осталось. Той милой девочки, которая жалела птенцов, выпавших из гнезда, и кормила бездомных животных давно нет. Она превратилась в обычную прожигательницу жизни…

— Ты же работаешь?

— Да. Что-то там работаю, — пожала плечами Оксана. — Поверь, человечество ничего бы не потеряло, если бы я перестала ходить на работу.

Тут вбежала Настя и, задыхаясь от радости, сообщила:

— Мама, мы подружились с киской! Она такая хорошая! Смотри, она мне все руки вылизала языком!

Она поднесла к лицу матери растопыренные ладошки:

— У киски язык шершавый-прешершавый. Мне даже руки перед едой мыть не нужно, такие они у меня чистые!

— Совсем наоборот! После того как ты поиграла с животными, нужно тщательно помыть руки! — резко ответила Оксана. — Киска лизала тебе руки потому, что они у тебя все липкие от мороженого. И кофта у тебя сейчас липкая и вся в кошачьей шерсти. Что ты за неряха?!

— Мама, дай мне колбасы! Я отнесу киске! Она голодная! Мама, дай! — завизжала и затопала ногами Настя.

— Возьми! Только не кричи мне в ухо! Что за ребенок?! Голова разболелась.

Оксана потерла виски и закурила, с недовольным лицом уставившись в окно. Там по-прежнему лежал сад — кусты сирени и акации окружали дом глухой стеной. Солнце уже скрылось за горизонтом…