Я достойна большего! - Евгения Пастернак Страница 9

– Да.

– Хорошо… А вот этого?

– Да…

– Мне уходить?

– Нет…

– А можно, я пока заберу у тебя эти вещи? Хотя, в принципе, они мне не мешают…

Я с удивлением посмотрела на то, что прижимаю к себе, и просто разжала руки. Для меня уже переставал существовать окружающий мир.

Жизнь

На этом месте Ирина Николаевна прервала чтение с бешено колотящимся сердцем. Отошла к окну, залпом выпила остывший чай.

Она настолько сжилась с Мариной, что уже практически чувствовала удивительно нежные поцелуи Володи. Она зажмурилась, чтобы получше рассмотреть его лицо, но оно выглядело размытым. И тут она впервые задумалась о том, как выглядит ее герой.

Безусловно, высок. Конечно, брюнет. И плечи широченные.

Ей сразу вспомнился парень из последнего пионерлагеря. Первая любовь – спортсмен, косая сажень в плечах. Когда после очередной дискотеки он пошел ее провожать и через пять минут полез целоваться, никакого удовольствия Ира не получила. Вовсе наоборот: воняло дешевым куревом, он противно сопел и всю ее обслюнявил.

Володя не такой. Он умеет целоваться, он знает, как доставить женщине удовольствие.

И опять что-то не то… Петрова долго думала, что же ее смущает, бродила по квартире, представляла себя на месте Марины. Вот Петрова спит, звонок в дверь, она накидывает халат и идет открывать, там стоит Володя – то есть мужчина, который ей нравится. Он ее целует.

О чем она думает?

О том, что не накрашена, о том, что под халатом у нее семейные трусы и растянутая майка вместо пижамы. О том, что за последнее время она набрала семь килограммов и уже года три не загорала.

Как при этом женщины умудряются терять голову, непонятно… Неужели счастливы только красотки с обложек журналов? Или все остальные тетки мира, кроме нее, каждый день перед сном надевают лучшее сексуальное белье, чтобы утром (если вдруг к ним забежит прекрасный принц) выглядеть сногсшибательно?

Вот, например, Танька не худышка. А мужиков – толпа. Как ей удается не думать о том, что сейчас ее разденут и увидят все эти складочки вместо талии?

Как им вообще удается не думать? Может, дело в мужчине? Но тогда следующий вопрос: сколько женщин должно было быть у этого Володи, чтобы он научился так целоваться, что для Марины немедленно перестал существовать окружающий мир?

Неужели Володя, ее Володя, банальный бабник?

А Марина, дурочка, этого не понимает. Она в него влюбится, а он ее бросит, как и все свои предыдущие жертвы!

– Вот понаписывают всякой ерунды! – в сердцах сказала Ирина.

Компьютер согласно моргнул. Потом согласно моргнул свет. А потом все погасло, потому что согласно моргнуло что-то в ближайшей подстанции.

Когда электричество включили, выяснилось, что все электроприборы не пострадали, только компьютер почему-то не сохранил последние изменения в файле. Вся эротика была безвозвратно утеряна.

Но Ирину это теперь совершенно не расстроило. Она даже обрадовалась, что постельная сцена пока не состоялась. Все-таки нельзя так сразу – нужно получше узнать друг друга.

В конце следующего дня Петрова вспомнила о своем трагическом непоходе в клуб. Двое суток гнала от себя мысли о нем, а тут решила, что стоит все-таки позвонить Лене и извиниться. И сказать что-нибудь приятное.

Лена взяла трубку, кажется не дождавшись гудка.

– А, это ты, – сказала она разочарованно.

Ирина Николаевна решила пока не обижаться.

– Да. Привет. Ты извини, что я не пошла. Там срочно нужно было… Я очень хотела…

Лена продолжала хамить – молчала.

– А ты так здорово выглядишь. Очень похорошела. У вас с мужем что, второй медовый месяц?

Трубка издала неразборчивый прерывистый звук. Петрова почему-то вспомнила соседей и их ночь любви.

– Если я не вовремя, – торопливо начала Ирина Николаевна, но трубка перебила ее новым звуком, еще более душераздирающим.

– Я беременна! – вдруг проплакала Лена. – Понимаешь? Ребенка я жду! Поэтому и грудь, и все… Что мне делать?

Петрова понимала, что от нее ждут ответа, и ляпнула первое, что пришло в голову:

– Ну, ничего, все как-нибудь образуется.

– Что образуется? Пузо образуется? Так оно уже образовывается! И грудь еще растет!

«Далась ей эта грудь»,– подумала Ирина Николаевна.

– А я реву, – продолжила Лена, хотя это можно было и не пояснять. – А он все время спрашивает, а что я ему скажу?

– «Он» – это кто? Врач?

– Херач! Муж спрашивает! Не могу же я ему сказать, что это не его ребенок.

Петрова почувствовала легкое головокружение и села на диван.

– Как не его?

– А вот так. У меня уже полгода другой мужчина. А он не знает! А он знает, но боится, что он узнает!

Ирина Николаевна пожалела, что подруга не завела себе на стороне женщину. Тогда было бы понятно: «он» – муж, «она» – любовница. Пришлось выпытывать правду по кусочкам. Вырисовалась трагическая картина: Лена залетела от любовника, о существовании которого законный супруг не имеет ни малейшего представления.

– Как же тебе удается мужа обманывать? – не удержалась Петрова.

– Тоже мне, проблема. Он же с работы придет – и к телевизору. Он о моих приключениях узнает, только если о них в новостях расскажут.

Таким образом, муж о предстоящем ребенке вообще не знает, любовник знает, но не хочет, а сама Лена… Тут начиналось самое сложное.

С одной стороны, Лена ребенка хотела давно, поэтому об аборте речи не было. То есть была, и даже экспрессивная, но сводилась она к одному тезису: «Буду рожать, и пошли они все…»

С другой стороны, муж за измену может и выгнать из дому. Или, скажем, сам уйти, что в такой ситуации одинаково плохо. Поэтому правду ему говорить нельзя.

С третьей стороны, отец будущего ребенка таковым становиться не собирался. У него есть своя жена и две девочки. Бодаться еще и с ними Лена не собиралась.

– Значит, – попыталась Петрова сделать логичный вывод, – скажи мужу, что это от него.

Сказала – и самой стало противно. Врать собственному мужу, да еще в таком важном деле! Жить во лжи… Ведь ребенок вырастет, правда все равно вылезет наружу. Сейчас Лена обматюгает свою школьную приятельницу, и правильно сделает. Скажет: «Нет уж, лучше сразу сказать правду. А там – будь что будет».

Ирина Николаевна так живо представила себе гнев приятельницы, что едва не пропустила ее реплику из реальности.

– Знаешь, – говорила Лена, вдруг успокаиваясь,– я и сама так думала. Наверное, так правильнее всего. Всем так будет лучше. Спасибо, Ирка, что поддержала.