Любовный контракт - Александра Джонс Страница 9

В теплой, влажной атмосфере «Кавычек» Фэй бросила Стюарту свою горжетку из искусственного меха.

— Эта девица Котсволд — просто подвыпившая маленькая сучка!

— Потому что у нее хватило ума не уплатить тебе миллион?

Он окутал горжеткой ее обнаженные плечи.

— Почему ты со мной так груб, Стю? Ведь я тебе сделала одолжение, или даже одолжения? — надулась она, и он смягчился. В этом не было ее вины; она была слишком глупа, чтобы понять, что ее эксплуатируют.

— Извини, милая, просто уже поздно и я устал! — он размышлял, сможет ли еще нагнать Оливию Котсволд.

— Пойдем ко мне, Стю. Я уже сыта по горло, подписывая свое имя ни за что.

— Миллион долларов — это ни за что? — протянул он.

Фэй прищурила на него свои зеленые глаза: в черном костюме в тонкую светлую полоску и светло-зеленой рубашке, в шотландском жилете и модном галстуке, он был живым укором мужской части общества, одетой в смокинги. Тридцатидвухлетний, высокий, темноволосый и голубоглазый — ну просто воплощение самых заветных женских мечтаний. И при этом прекрасно знает, какое впечатление производит на слабый пол. Да, Стюарт Маккензи — мужчина, которым можно наслаждаться. Предпочтительно в постели.

— Слушай, милый, ты сказал, что здесь будет вечеринка! Так где же музыка и танцы? Все, что я здесь видела, — это оцепенелых наркоманов, толкующих о способах накачки. Это не по мне, Стю. Вот когда была настоящая вечеринка, с «Роллинг Стоунз». А от вашей издательской публики зубы болят! Ты только побыстрей отпиши мне мою долю прибыли, мой агент скажет, куда прислать чек.

Даже это оскорбление не так задело его, как то, что Оливия Котсволд повернулась к нему своей красивой спиной в ответ на поднятый в ее честь бокал шампанского. Вот это действительно классная женщина, за которой стоит гнаться хоть тысячу миль! Погруженная в себя, возвышенная и загадочная в своем высокомерном одиночестве, выкладывающая рядом коктейльные трубочки и считающая их, она очаровала его. Она победила, не шевельнув пальцем. Не говоря ни слова и только обменявшись взглядами в зеркале, он понял, что покорен ею.

Стюарт лениво улыбнулся и сказал мисс Ратленд:

— Солнышко, у нас есть права на твои следующие сексуальные откровения, так когда же мы получим первый черновик?

— Я тебе дам знать, милый. Как раз сейчас я продвигаю самые волнующие места, Стю. Кстати, нашла другого издателя, помимо тебя, так что давай-ка обсудим мои дальнейшие авансы, а?

Она поцеловала его в губы. А он неохотно ответил:

— В другой раз. — И сопроводил свои слова снисходительным шлепком пониже спины. — Не беспокойся, Фэй, я заставлю твоего «негра» расписаться за тебя, она хоть может читать по складам. Мы дадим знать, когда ты отработаешь аванс.

— Черт возьми, все, о чем вы, издатели, можете говорить, — это книги, — сказала она, не обижаясь. — Лови момент, Стю, пока не поздно! — Фэй постаралась достаточно быстро покинуть «Кавычки».

— Привет, синичка! — сказал Стюарт ей вслед. И пошел искать Легран.

— Тебе хватило времени, чтобы обдумать мое предложение, Винни?

— Да.

— Значит, ты согласна?

— Да.

Он улыбнулся и дважды смачно поцеловал ее в классические скулы.

— Спасибо, Винни, ты потрясающая девушка. Пока, солнышко, надо идти, увидимся в понедельник… — Тут он обернулся и привел ее в полное замешательство вопросом: — А какие цветы любит твоя подруга?

— Моя подруга?

— Дочка Гарри.

— Олли… О нет! Не делай этого, Стю! Она все еще в трауре по «Лэмпхаузу». Дай ей сначала пережить отцовский кризис и свой синдром уязвленной гордости. Не очень-то весело вдруг узнать, что ты больше не наследница… Ладно, ладно! По твоему непреклонному взгляду вижу, что тебя не интересуют подробности. — Она сняла длинный светлый волос с лацкана его элегантного пиджака. — Если уж ты действительно хочешь восстановить репутацию миллионера в глазах бедной девушки, знай: Олли обожает хризантемы, белые и красные.

— Куда их доставить?

— На Патерностер-роу.

— Точный адрес, Винни!

— Засекречен.

Он вздохнул.

— Хочу послать ей немного цветов.

— Как мило!

— Только без того, чтобы об этом сплетничал весь офис, — добавил он, с болью сознавая, что Дейвина смеется над ним. Теперь он жалел, что спросил у нее адрес Оливии. Раньше ему казалось, что они с Винни — друзья; видимо, он ошибался.

— Какой офис, твой или «Лэмпхауза»? — невинным голосом спросила Винни.

— Какая разница!

— А почему ты ее сегодня не спросил? Ведь она была здесь.

— Я спросил.

— На обороте визитной карточки? Она не из тех, кто боится встречаться лицом к лицу!

— Я хотел, но не мог покинуть ни свою команду, ни Ратленд. Кроме того у Оливии был такой неприступный вид, что я почувствовал себя…

— Цыпленком?

— …почувствовал себя беспомощным.

Дейвина чуть не расхохоталась ему в лицо.

— Бедняга Стю! Надо сказать Олли, чтобы была добрее к миллионерам, иначе закончит свои дни как старейшая в мире собирательница букетов.

— Не делай этого, Винни!

— Заметь, она может быть унижена, если кто-то недооценит ее. Я помню, она однажды огрела моего дядю хоккейной клюшкой, когда подумала…

— Так не собираешься дать мне?..

— Зависит от того, что ты имеешь в виду, — сказала она сквозь облако сигаретного дыма с двусмысленной улыбкой.

— Извини, что спросил!

Подумав о своей новой работе у Маккензи и о повышенной зарплате, Винни смягчилась.

— Не могу же я разглашать секреты школьной подруги, я не хочу прослыть предательницей. Однако ее холодность мне не по душе, так что дам совет: спроси-ка ты клубного секретаря, а еще лучше заставь старого Джарвиса посмотреть списки членов — он охотно это сделает за небольшую мзду.

— Спасибо! Ты хороший товарищ!

Дейвина застонала.

— И зачем я это делаю, если она меня ненавидит?

Он выдал ей на прощание еще один торопливый поцелуй и пустился на поиски Джарвиса.

— Ой, нет, сэр! — Ночная цветочница на углу Шафтсбюри-авеню и Черинг-Кросс-роуд приняла проблемы Стюарта близко к сердцу. — Хризантемы — похоронные цветы, их не надо посылать леди! Да и красный с белым — не к добру! А вот есть у меня розовато-лиловые и белые орхидеи, сэр, их только что доставили из аэропорта Хитроу, а туда — прямиком из Бангкока!