Любовь в викторианском стиле - Лилиан Дарси Страница 9

Ник взял со стола булавку, зажал ее между пальцами и начал нервно трясти. Он внимательно смотрел на своего личного секретаря. Сесилия сидела перед ним. Щеки у нее полыхали. В первый раз в жизни ей было так стыдно. Ник видел, как она переживает из-за своей ошибки. Он понимал также, что во многом это его оплошность. Он заставил ее открыться ему, рассказать все об этих странных снах, о том, что тревожит ее, а потом повел себя так непростительно жестоко только потому, что она пошла немного дальше, чем он хотел.

— Тебя никто не собирается увольнять, Сесилия Рэнкин, — задыхаясь от гнева, проговорил Ник. — В этом нет никакой необходимости.

Потерять лучшего работника, которого он когда-либо видел?

Ему совсем не хотелось этого.

Ник был не из тех людей, что принимают ответственные решения под влиянием мимолетных эмоций. Он не хотел разрушать их с Сесилией профессиональный тандем. Сны не могут означать того, о чем она говорит. Ник был абсолютно уверен в этом, и здесь даже не о чем долго говорить. То, что она увидела в баре по телевизору вспышки телекамер после того, как они снились ей во сне, — это простое совпадение. Что же касается сна о ее матери, тут все еще яснее. Сили всегда подсознательно тревожилась о ней. Она должна относиться ко всему этому так же рационально, как и он.

— Хорошо, — сказала Сили осторожно. — Я, пожалуй, останусь. Я знаю, как ты меня ценишь.

— Но ты должна будешь опуститься на землю. Договорились? В последнее время ты сама на себя не похожа. У меня не может быть никакого ребенка. Если я когда-нибудь женюсь, это будет тщательно обдуманный поступок. Я никогда не соединю свою судьбу со случайной женщиной, и прежде чем стать родителями, мы должны будем как следует спланировать нашу жизнь до самого ее конца. Я всегда был чрезвычайно осторожен в своих связях с женщинами, потому что хотел быть уверен в том, что не стану отцом случайно. Ничего подобного со мной просто не могло произойти. — Старинная булавка застыла у Ника в руках. Он посмотрел на перламутровый камушек на конце ручки. — И уж если ты так хочешь, чтобы я сказал тебе всю правду, то и слава богу, что не могло произойти, — добавил Ник упавшим голосом. — Я не уверен, что смогу стать хорошим отцом. Происхождение мешает.

— Ты прав. — Ник услышал, как Сили произнесла это каким-то странным тоном. — Пожалуй… Мне очень жаль. Я не предполагала, что это причинит тебе боль.

Ну, конечно же, она не думала об этом.

Даже себе самому Ник никогда раньше не признавался в этом. Он понял, что это правда, потому что его реакция на слова Сесилии была такой же быстрой и эмоциональной, как у спортивного болельщика, когда он видит, что любимая команда пропускает мяч в свои ворота. Ник считал, что не может быть отцом. Не может быть хорошим отцом. И как он только что сам сказал ей, он не станет рисковать просто так.

— Понимаешь, когда жизнь начинается так, как у меня и Сэма… — Ник замолчал, потом начал откашливаться.

Черт! Почему он должен рассказывать ей обо всем этом?

Самое странное заключалось в том, что у него почти не осталось никаких воспоминании о детстве. Это было так давно. Воспоминания Ника о детстве напоминали скорее ночные кошмары. Голод и насилие. Пренебрежение, одиночество, страх и боль. Они с Сэмом играли в прятки. Они оба попали в… нет… это было что-то нехорошее, но он не помнит точно… Они попали в какое-то опасное место. Но это была всего лишь игра.

— Знаешь, — сказал Ник, но ему показалось, что говорит кто-то другой. — У меня в памяти осталось всего лишь одно воспоминание о том времени, когда Сэм и я еще не были усыновлены.

Сили медленно кивала головой. Ее серо-голубые глаза были широко раскрыты. На фоне темного костюма лицо казалось особенно бледным. Сили помнила, Ник говорил ей, что они с Сэмом жили у приемных родителей. Они никогда не делали из этого секрета. Но они никогда не рассказывали о своей жизни до усыновления.

Мерцание перламутрового камушка на конце булавки снова привлекло внимание Ника. Он продолжал рассказывать:

— Всего лишь один эпизод. Его даже нельзя назвать воспоминанием. Я открываю холодильник и вижу внутри торт-мороженое. Красивый. Я и сейчас так отчетливо вижу его, будто все это случилось вчера. Торт был украшен фигурками фей, одетых в розовые балетные пачки.

— Значит, это было не для мальчика. Не для тебя или Сэма, — предположила Сили.

— Нет. Я думаю, что нет. Торт стоял не в морозилке, и стоял он уже довольно давно, потому что наполовину растаял. Я понятия не имею, когда все это было. Я не знаю, как этот торт попал туда. Может быть, у кого-то был день рожденья? Как ты сказала, скорее всего, не мой и не Сэма. Какое-то торжество? Все, что я помню, — это болезненные колики в моем голодном желудке и радостное оживление от мысли о том, что я могу поделиться с Сэмом. У нас есть еда, Сэм! Она такая красивая! И если мы быстро съедим ее, пока никто не пришел, мы какое-то время не будем чувствовать голода.

Ах ты, боже мой!

Ник уронил булавку на свою пустую тарелку.

— Я и сам не знаю, зачем я тебе все это рассказываю, — сказал Ник.

— Потому что это важно, — тихо произнесла Сили.

— Именно поэтому я не должен рассказывать никому об этом. Ты так не думаешь? Люди всегда прячут от посторонних то, что для них важно. Мы всегда с удовольствием рассказываем другим только о банальных вещах.

Ник поднял глаза и посмотрел на Сили. Она сидела напротив него такая бледная, такая серьезная. Ее губы были неподвижны, но Нику вдруг так захотелось поцеловать их. Несколько минут назад за фасадом профессионального секретаря он увидел ранимую женщину. Какой прелестный рот, подумал Ник. С каким удовольствием он сейчас поцеловал бы ее, чтобы забыть обо всем, что только что рассказал. Он представил Сесилию в своих объятиях. Ах, какие красивые, пухлые губы!

Черт, о чем это он думает?

Если он поцелует ее, это погубит их профессиональные отношения.

Он уже совершил непростительную глупость, рассказав ей о своем и Сэма сомнительном прошлом. Он сам очертил границы в их отношениях. И что же теперь? Неужели он хочет все разрушить? Что с ним произошло?

— Но я рада, что ты рассказал об этом, — призналась Сили.

Она заправила за ухо непослушную прядь волос. В последнее время ее волосы, казалось, не хотели подчиняться тугим заколкам, как это было обычно. Ей часто приходилось поправлять их. Сесилия сосредоточенно заправляла волосы, и со стороны могло показаться, что она слушает отдаленное эхо.

— А как ты? — неожиданно для себя самого спросил Ник у Сили. — Ты хочешь когда-нибудь завести детей?

— Мне бы очень хотелось, если я встречу подходящего человека.

— Только тогда?