Любовник на все времена - Сара Линдсей Страница 9

— Какой у вас мрачный вид, — прошептал Генри во время одной из фигур. — Глядя на вас, другие женщины подумают обо мне бог весть что, испугаются и не захотят со мной танцевать.

Шутка развеселила Диану и отвлекла от грустных мыслей:

— Не беспокойтесь. Любая дама в этом зале будет рада танцевать с вами.

— Вы мне льстите. Хотя мне, как джентльмену, слышать такое приятно. Впрочем, танцевать — это обязанность джентльмена.

— О да, ни вы, ни я нисколько не сомневаемся, если речь идет обо мне, что ваша матушка напомнила вам о ваших обязанностях джентльмена.

Генри Уэстон слегка растерялся, но лишь на краткий миг. Однако Диана заметила его растерянность. Надо же, она удивила его, более того, она удивилась самой себе, что ей это удалось. Вращаясь столько лет в свете, она твердо усвоила одно правило — в светском обществе нет более ценного умения, чем притворство. Лондонский свет перестал бы существовать, если бы не приятная и прекрасная ложь, выдаваемая за вежливые манеры.

— Мисс Мерриуэзер…

— Мистер Уэстон, — перебила его Диана, — я не прошу вас забавлять меня из вежливости беседой. Я всего лишь хотела сказать, что, танцуя со мной, вам не надо производить на меня впечатление. Я вам и так признательна за то, что вы меня пригласили.

До конца танца никто из них больше не проронил ни слова. Когда он вел ее назад, к тому месту, где находились ее мать и бабка, она не без трепета думала о том, послушается ли он свою мать, пригласит ли ее на другой танец. Если же нет, то в таком случае придется расстаться с мечтами хоть сколько-нибудь повеселиться в этом сезоне.

Когда до ее спутниц оставалось совсем немного, Генри Уэстон удержал Диану на несколько секунд. На его лице застыло настолько серьезное и торжественное выражение, что у Дианы сжалось сердце, она приготовилась к самому худшему.

— Да, сейчас я танцевал с вами по просьбе моей матери. Но знайте, в следующий раз я приглашу вас на танец только потому, что мне так хочется.

Он улыбнулся, но не холодной светской улыбкой, от которой у светских красавиц подгибались колени. В этой улыбке не было ни насмешки, ни вызова. Улыбка вышла открытой и дружелюбной, которая многих в свете привела бы в недоумение.

— Итак, мисс Мерриуэзер, не согласитесь ли вы уступить мне один из ваших танцев после ужина?

Разумеется, следовало отказаться от такой просьбы, предложив ему пригласить на танец какую-нибудь другую девушку, оставшуюся без кавалера. Но это было бы слишком большой жертвой, на которую Диана оказалась не способна. Если даже впереди ее ждал очередной грустный и скучный сезон, пусть хотя бы на один вечер она станет девушкой, с которой Генри Уэстон — мало ли какая блажь нашла на него — танцевал дважды на балу.

Диана улыбнулась ему в ответ, но не дежурной равнодушной улыбкой, которая охладила бы пыл у любого кавалера, а искренне и радостно.

— С удовольствием, — призналась она.

— Тогда до встречи, мисс Мерриуэзер, — ответил он, подводя ее к бабке, герцогине, не сводившей с них взгляда. Поклонившись, он незаметно пожал Диане руку, и в его синих глазах блеснул теплый огонек.

Польщенная его вниманием, взволнованная Диана присела в реверансе. Ноги у нее ослабели, и она поспешно присела рядом с матерью. От радостного возбуждения, охватившего ее, она плохо сознавала, что происходит вокруг. В ее сознании вертелась, кружилась одна и та же мучительно приятная мысль: он еще вернется… к ней.

Ради нее.

Она вдруг поняла, что с ней творится что-то неладное. Нет, пока до беды было еще далеко, она ведь еще не потеряла головы из-за него, но как знать, в жизни всякое случается?! Нет, нет, с ее стороны было бы величайшей глупостью увлечься таким вертопрахом, как Генри Уэстон.