Счастливые дни - Робин Грейди Страница 9

Тринити фыркнула:

– Вы не похожи на человека, который верит во всякую мистическую чушь.

– А вы в нее верите?

– Конечно нет.

Все же ей захотелось послушать его историю.

– Итак, вы жили в старой конюшне.

– Да. За несколько десятков лет до этого ее переоборудовали в жилое помещение. Гостиная и кухня находились внизу, а спальни – наверху. В ту ночь электричество не вырубили, но во всем доме горело всего несколько лампочек. Стены скрипели, и Сиенна от волнения грызла ногти. Она до сих пор это делает, когда нервничает. – Откинувшись на подушки, он заложил руки за голову, и его бицепсы напряглись. – В тот вечер лампочка в спальне для мальчиков перегорела и лопнула.

– Сколько у вас братьев?

– Трое. Мейсон, Дилан и Томас. – Он сделал серьезное лицо. – Мы совсем не испугались.

Она сдержала улыбку:

– О, я понимаю.

– Но ветер завывал как сегодня, и, когда взорвалась лампочка, мы все вдруг одновременно захотели пить. Томас, младший из нас, выскочил из комнаты первый. Остальные последовали за ним. Наши родители сидели в убогой гостиной на продавленных диванах, по которым давно плакала свалка. Отец был в ярости. Он говорил, что подаст в суд на тех, кто нам сдал эту халупу. Именно так он и поступил. По его словам, если бы ветер был немного сильнее, на нас рухнула бы крыша.

– А где была ваша сестра?

– У матери на коленях. Она тогда была совсем еще малышкой.

– Полагаю, вы провели ночь все вместе в одной комнате.

– Да, мы с братьями устроились на одеялах перед камином. В полночь начался шум.

– Какой шум?

– Поначалу он был неотчетливым, но вскоре усилился. Это были странные приглушенные голоса. Одновременно с этим кто-то скребся о доски. Потом начал кукарекать петух.

– В полночь?

– Да. Именно тогда мы и разбудили родителей. Отец отругал нас, но, когда услышал звуки, ему тоже стало не по себе. Мама от страха с головой забралась под одеяло.

Тринити бросило в дрожь. Подтянув к груди колени, она обхватила их руками.

– Что сделал ваш отец?

– То, что сделал бы на его месте любой муж и отец, – пошел смотреть, в чем дело. Он отсутствовал целую вечность. В какой-то момент звуки стали громче. Казалось, их источник находится прямо над головой. Когда раздалось кудахтанье, я натянул на голову одеяло.

– Кудахтанье?

– Через пару минут вернулся отец. Он успокоил нас. Сказал, что на чердаке курятник, и мы испугались десятка кур.

Тринити изумленно уставилась на него, и он рассмеялся. Она хлопнула его по руке:

– Это не смешно.

– Конечно нет. Я ведь хотел не рассмешить вас, а напугать.

Тринити почувствовала, как ее губы растягиваются в улыбке.

– Вы умеете развлекать.

– У моих старших братьев есть дети. Всякий раз, когда я к ним приезжаю, они просят меня рассказать эту историю. Развлекать детей я умею, но в вопросы воспитания не лезу. Пусть этим занимаются те, у кого это лучше получается.

– Вы не годитесь на роль отца?

– Уверен, вы уже сами это поняли.

Она легла на бок и приподнялась на локте:

– Как часто вы встречаетесь со своими родными?

– Не считая Рождества, Пасхи и многочисленных семейных торжеств? Очень часто, и я ничего не имею против. Мне нравится общаться с моими племянниками и племянницами. Они славные. Но меня раздражает… – Не договорив, он сглотнул.

– Что?

– Это не важно.

– А мне кажется, что важно.

Зак потер подбородок:

– По правде говоря, мне надоело постоянно слышать о том, что мне нужно остепениться. Как будто сейчас начало девятнадцатого века, когда каждый джентльмен должен был найти себе подходящую жену.

– Может, ваши родные просто хотят видеть вас счастливым?

Он сдвинул брови:

– Я не выгляжу счастливым?

– Счастливым не по-холостяцки, – пояснила она. – Им, наверное, надоело видеть вас с разными женщинами.

– Хорошо, что моя жизнь принадлежит мне, а не им, – ответил он, уставившись в потолок. – Я доволен своей нынешней жизнью, а вы?

– Я довольна своей работой и постоянно занята.

– И свободна после разрыва.

– Абсолютно свободна.

– Но, полагаю, однажды вы захотите это изменить. Выйти замуж, завести детей. Уверен, из вас получится отличная мать.

У Тринити защемило сердце, и она, отвернувшись, уставилась на огонь в камине. Почувствовав на себе пристальный взгляд Зака, она посмотрела на него и нахмурилась:

– Я люблю детей.

– Это очевидно.

– Дело в том, что у меня нет родных, на которых я могла бы опереться. У меня есть хорошие друзья, но нет никого, кто мог бы позаботиться о моем ребенке, если бы со мной что-то случилось. Я ничего не имею против приемных семей. Более того, я была бы рада, если бы меня саму удочерила хорошая семья. – Она вздохнула. – Но наша жизнь – это постоянный выбор, и я решила не иметь собственных детей.

Зак растянулся на одеяле, скопировав ее позу. Между его бровей залегла складка.

– То есть вы не хотите создавать полноценную семью? – спросил он. – Я думал, вы бросили своего бойфренда, потому что он не любил детей.

– Так и есть. Он их на дух не переносил. Вы не хотите иметь детей, но вы любите своих племянников и племянниц, не так ли? Вам нравится малышка, которую мы нашли в такси?

– Она много плачет и причиняет мне неудобства, но разве она может не нравиться?

– Пусть я не планирую иметь собственных детей, но я не могла связать свою жизнь с человеком, который считает детей чем-то бесполезным.

Его губы дернулись.

– Полагаю, он не любил и собак.

– И кошек.

Зак мягко улыбнулся:

– Вы правильно сделали, что бросили его. А как насчет вашей профессиональной жизни? – неожиданно спросил он. – К чему вы стремитесь?

– Я хочу в один прекрасный день стать главным редактором крупного глянцевого журнала. В моей сфере деятельности это вершина успеха. Еще я собираюсь держаться подальше от мужчин, которые рассказывают дурацкие истории.

– Сегодня вам никуда от меня не деться.

– Во всяком случае, мои страдания не будут напрасными.

Дразнящая ухмылка исчезла с его лица, во взгляде появился опасный блеск, от которого по ее телу пробежала дрожь желания. Его широкая грудь вздымалась и опускалась, на шее билась жилка пульса. Его губы приоткрылись, глаза потемнели. Затем он протянул руку и коснулся кончиками пальцев ее щеки. Внизу ее живота возникла приятная тянущая боль.