Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи - Мария Леонора Соареш Страница 9

У Ноэми, жены Матироса, славный итальянец тоже вызвал только сочувствие. Она не сердилась на мужа за то, что тот привел к ним в дом лишний рот. Наоборот, перестирала Тони одежду, пожалев, что нечего дать на смену: рубашка Матироса болталась на нем, как на вешалке. Матирос поменял высохшие итальянские лиры на португальские и купил Тони билет до Сан-Паулу.

— Ты даже сможешь купить себе какой-нибудь еды, — сказал он, вручая Тони билет и сдачу.

У Тони словно крылья выросли за спиной. В поезд он сел с улыбкой до ушей и ощущением необыкновенной удачи. Все ему вокруг нравилось, все вызывало интерес. Ему хотелось задать миллион вопросов обо всем, что видел вокруг, он хотел разузнать побольше и про Сан-Паулу. Что там его ждет, в этом большом городе? Рядом с ним у окна стояла хорошенькая девушка, Тони улыбнулся и назвал свое имя.

— Позвольте с вами познакомиться, — сказал он, — просто так, чтобы нам не скучать дорогой.

Девушка охотно назвала свое имя, ее звали Эулалия. Родители ее были испанцами, но они уже давно приехали в Бразилию, Эулалия родилась в Сан-Паулу. Всю дорогу они болтали, рассказывая каждый о себе. Больше рассказывал Тони, поскольку у него уже появилось чувство, которое Джузеппе называл «ностальгией». Рассказал он Эулалии, настоящей красавицей, и о своей Марии, ожидающей его в Чивите.

Надо сказать, это сообщение огорчило девушку, потому что красивый вежливый итальянец с бархатным взглядом и ласковым голосом сразу ей понравился. Но вместе с тем она лишний раз поняла, что имеет дело с порядочным человеком, который и в самом деле нуждается в помощи, а не пытается обольстить по дороге девушку.

Когда они добрались до Сан-Паулу, был уже вечер, и Эулалия попросила Тони проводить ее, на что он согласился с удовольствием, потому что идти ему было некуда. Если сказать честно, то Сан-Паулу ошеломил его своей величиной. По сравнению с Чивитой и даже Неаполем, который он и рассмотреть не успел, этот город казался целой страной, и Тони чувствовал себя в нем несколько неуютно. Эулалия жила не так уж далеко от вокзала. Прощаясь у дверей, она предложила:

— Пойдем к нам, я все объясню своим родителям, они у меня очень добрые люди.

— Вы тоже очень добры, сеньорина, — ответил Тони. — Но я не могу принять вашего любезного предложения. Не хочу отягощать своими проблемами ваших близких.

— Но ведь идти-то вам некуда, Тони! — воскликнула девушка. — Переночуете у нас, а завтра отправитесь искать работу. Может быть, мой отец вам что-нибудь подскажет.

Поколебавшись, Тони согласился: он не собирался быть в этом доме нахлебником, а получить совет от местного жителя было просто необходимо.

Несколько минут ожидания в гостиной, пока Эулалия говорила со своими родителями, показались Тони томительными часами. Дон Маноло и дона Соледад вышли в гостиную с напряженными лицами, они не знали, что и подумать о просьбе дочери приютить незнакомца, — такого у них в доме не водилось. Но симпатичный юноша сумел и их расположить к себе. Им показалось совершенно естественным помочь этому славному молодому человеку. Хотя Соледад сразу же подумала, что Эулалия неспроста так расположилась к этому красавчику и нужно смотреть за ними в оба.

Но как бы там ни было, Тони, вместо того чтобы спать под открытым небом на улице, спал в небольшой чистенькой комнатке на удобной кровати. А на другой день дона Соледад села за машинку и перешила старые брюки и жилет своего мужа для гостя.

— Чтобы искать работу, — сказала она, — нужно иметь приличный вид.

Маноло, к сожалению, не мог помочь Тони даже советом: за те дни, что Эулалия гостила у тетушки в Сантосе, он лишился работы.

— Я проработал сорок лет, прекрасный специалист, и оказался никому не нужен!..

Он был в таком угнетенном состоянии, что не мог даже говорить об этом.

И вот Маноло с Тони принялись искать работу, но возвращались вечером домой с одним и тем же результатом — работы не было.

Тони уже немного освоился в городе и бродил по нему с большим удовольствием. Ему нравился шум трамваев, обилие магазинов, веселая толпа на тротуарах. Он забредал и в богатые кварталы, где за изгородью среди цветов белели красивые виллы, и все прикидывал, а нет ли для него какой-нибудь работы? Придумывал, что бы он мог тут делать. Мария стояла у него перед глазами, он хотел как можно быстрее начать работать, зарабатывать… О том, чтобы разбогатеть, пока не было и речи… Тони возвращался усталый, разбитый, но с непоколебимой уверенностью, что завтра он все-таки найдет работу и оставит гостеприимный кров, который в любой момент мог стать не гостеприимным. Тони был чутким человеком, он прекрасно улавливал растущее недовольство своих хозяев.

Маноло был недоволен тем, что у них в доме появился лишний рот, Соледад беспокоило то, что Эулалия влюбилась в итальянца. Оба они пришли к выводу, что настала пора прощаться с гостем. Маноло завел поначалу разговор обиняками.

— Мне кажется, — начал он, — что приезжим ничего не светит в Сан-Паулу. Будь я молод, как ты, я бы отправился в глубь страны на кофейные плантации. Там-то уж наверняка есть работа.

— Я не был рабом и не буду! — гордо ответил Тони, вспомнив слова своего дядюшки Джузеппе, который именно так объяснял, почему он не стал работать на кофейных плантациях, как его друг Винченцо.

Маноло только плечами пожал: если с бедняком он мог поделиться куском хлеба, то гордецы пусть сами выпутываются из своих сложностей.

Вечером за ужином Маноло и Соледад решили, что завтра распрощаются с Тони. Эулалия поняла, что решение родителей окончательно и беспрекословно. Сердце у нее упало. И все-таки она попыталась уговорить их отказаться от своего решения. Но чем горячее становились эти уговоры, тем тверже стояли на своем родители Эулалии. Теперь и Маноло понял, какую опасность представляет собой для их дома пришлый итальянец.

— Смотри за нашей доченькой в оба, — шепнул он жене на ухо.

— Я и так глаз с нее не свожу, — ответила ему жена.

Эулалия была в отчаянии и решилась на рискованный шаг. Дождавшись, пока в доме все затихнет, она заглянула в комнату Тони. Нельзя сказать, что она оделась для этого визита, скорее наоборот. Тони невольно вздохнул, увидев возле себя полуодетую красавицу. Многое было скрыто в этом вздохе — и волнение, и сожаление, и тоска. Эулалия сообщила ему о решении родителей и дала понять, что не хотела бы с ним расставаться.

— Я очень благодарен вам, сеньорина, вам и вашим родителям. Никогда и ни чем я не хотел бы огорчить вашу семью. Завтра же уйду из вашего дома, и в моем сердце будет только благодарность.

— Только? — переспросила Эулалия.

— Да, только, — твердо ответил Тони, хотя он не мог сказать, что присутствие рядом с ним красивой девушки оставило его совершенно равнодушным. Но никакая красавица не могла сравниться с Марией, его Марией!..

— Ты очень тоскуешь о своей итальянке? — спросила Эулалия.

— Очень, — ответил Тони и сказал правду.