Прекрасные тела - Лора Каннингем Страница 9

— Этого бы никогда не случилось в Слокуме, — причитала мама Сью Эллен. — Зачем только она уехала. Мы же говорили ей, как опасно в этих больших городах. Она была такой дружелюбной, всем улыбалась, наша Сью Эллен.

Теперь «наша Сью Эллен» превратилась в фарш, в месиво из мяса и костей, которое, скорее всего, отправят в Слокум в закрытом гробу, как жертву войны, ведущейся где-то за пределами государства. Возможно, девушки тоже солдаты: их не призывают, но они добровольно поступают на военную службу, отправляясь на поиски приключений и счастья в больших городах, столь не похожих на те, в которых они родились и выросли.

Не одна Сью Эллен стала материалом для статистических подсчетов. Такое впечатление, что в прошлом году произошло необычайно много несчастных случаев. Одну девушку ударили кирпичом по лицу; другую, брюнетку, изрезали ножом для картона. Сью Кэрол особенно пугало, что все убитые или раненые девушки были как на подбор свежи и красивы: целая серия улыбающихся фотографий из школьных альбомов стала мартирологом цветущей и оптимистичной красоты, обреченной на смерть в большом городе. Может, преступники чувствовали в них жертв? Неужели за сияющие глаза и широкую улыбку большой город приговаривает девушек к смерти?

Сью Кэрол также беспокоилась из-за того, что нападения на девушек случаются и в приличных районах. Ей удалось более или менее дистанцироваться только от одной истории, описанной в газетах, — убийства сотрудницы социальной службы, произошедшего поздним вечером в Бруклине, после того как эта женщина посетила ночлежку для бездомных. Сью Кэрол никогда в жизни не оказалась бы в тех местах — поздно вечером, возле Бруклинского ботанического сада, там, где слышны беспорядочные выстрелы и крики городских птиц, пытающихся выжить в синтетических джунглях. Нет, Сью Кэрол ни за что бы туда не поехала, и уж тем более одна, ночью. Но что сказать о преступлениях, совершенных «среди бела дня» (газеты любят это выражение) на оживленной авеню возле магазина «Блумингдейлс» или на переходе через Тридцать третью улицу? Вот там Сью Кэрол бывает, причем довольно часто. И конечно же, метро: она вполне могла бы оказаться на месте Сью Эллен, вполне могла бы вот так же стоять на краю платформы, нетерпеливо высматривая долгожданный поезд. А значит, и она, Сью Кэрол, получила бы удар в спину…

Свидетели преступления припоминали, что убийца не просто пихнул девушку, нет, он специально разбежался, чтобы от его толчка она упала на рельсы прямо перед прибывающим поездом. Как выяснилось, преступника только что выпустили из психиатрической клиники; он оказался вовсе не уродом, не одним из тех явных, покрытых коростой бродяг с безумным взглядом, от которых каждый нормальный человек старается держаться подальше. Нет, он был благообразен, одет в хорошую кожаную куртку, но все-таки выискал в толпе красивую юную девушку и решил посмотреть, что будет, если столкнуть ее под поезд.

Громыхание состава вызывало у Сью Кэрол неприятные ощущения. Сегодня она мчалась на этом грохочущем поезде в никуда; на вечеринку она уж точно опоздает. У нее не было ни соображений, ни даже догадок насчет того, где она находится и куда едет. Раздался похожий на визг металлический скрежет. Поезд резко остановился, и Сью Кэрол едва не упала на парня, изукрашенного татуировками, который стоял, уцепившись за соседнюю кожаную петлю и покачивался в такт движениям поезда. Его глаза встретились с ее глазами; она увидела свое отражение в его солнечных очках и ощутила реакцию его тела, внезапно оказавшегося в такой близости к ее телу. Она выглядела хорошо, и она ему нравилась. Сью Кэрол инстинктивно слегка отстранилась от него, ногой придвигая к себе сумки и пытаясь держать их в «спасательном круге», образованном подолом ее полушубка.

Она не могла себе позволить еще что-то потерять сегодня вечером. Она захватила с собой все, что было у нее самого ценного: семейный и свадебный фотоальбомы, томик Станиславского «Работа актера над собой», стопки любовных писем от Боба и его предшественников. Сью Кэрол запихнула принадлежащие ей бумаги в одну старую сумку и теперь молила Бога, чтобы сумка не порвалась. Она захватила все самое важное и необходимое: резюме, фотографии, рецензии. Она упаковала их очень быстро, стараясь не отвлекаться на разглядывание своих фотопортретов размером восемь на десять дюймов.

Сью Кэрол испытывала адские мучения, просматривая эти снимки: на них она казалась такой молодой, моложе, чем была на самом деле, и такой хорошенькой — почти такой же свежей, как Сью Эллен. Она не позволила себе даже сунуть нос в пачку любовных писем, пожелтевших, написанных на дешевой бумаге в старые добрые времена, пока электронная почта, виртуальный и телефонный секс еще не лишили нас свидетельств того, что в свое время мы внушали кому-то любовь. Сью Кэрол следовало выйти замуж за одного из этих мальчиков, писавших ей письма; все они были лучше Боба, хотя и не такие симпатичные. И вот, покидая настоящее и направляясь на метро в неизвестное будущее, она прихватила с собой переписку, литературный багаж романтического прошлого. Она уже на полчаса опаздывала к Джесси, и у нее совсем не оставалось времени на покупку подарка для почетной гостьи — для Клер.

Что ж, она могла бы выйти где-нибудь в Сохо (если, конечно, когда-нибудь туда доберется) и купить подарок на рынке возле Кэнэл-стрит. Вполне возможно, там продают китайские детские платьица, такие чудесные… или же она ограничится тем, что предъявит себя и свои извинения. Все-таки лучше прийти с опозданием, чем вообще не приходить. К тому же Сью Кэрол приняла приглашение и «подтвердила участие» еще две недели назад, и потом, ей просто некуда деться сегодня вечером, так что, возможно, ее приютит Клер.

У Джесси есть место, и, может быть, она не прогонит Сью Кэрол. Когда-то, давным-давно, они отлично ладили. Тогда они только приехали в Нью-Йорк и делили «апартаменты» в «Тереза-хаусе» — общежитии для респектабельных молодых женщин, ограниченных в средствах, но с неограниченной волей к жизни и амбициями. На мгновение Сью Кэрол представила себя и Джесси такими, какими они были в то время: девушками из колледжа, которые жили в общежитии и радовались тому, что у них столько надежд (не просто надежд — ожиданий).

Они жили там вшестером — Джесси, Сью Кэрол, Марта, Нина, Лисбет и Клер. И сегодня все они снова будут вместе. В то мгновение в голове у Сью Кэрол возник моментальный снимок — они все вместе, совсем юные, Марта самая старшая, ей двадцать пять. Теперь ей первой из всех исполнится сорок. Сорок. Еще хуже, чем «разменять четвертый десяток». Но неужели это правда? Казалось, всего лишь мгновение назад они жили в «Тереза-хаусе», такие юные, только что «сошедшие со стапелей», чтобы последовать за своей путеводной звездой. На тот момент никто из них не сдавался, и это уже кое-что, хотя успехи у всех были разные.

Сью Кэрол вновь подумала о пострадавших девушках. Вот, к примеру, та, которую ударили кирпичом по голове. Ее отправили куда-то на юг, чтобы она прошла курс лечения, но в новостях регулярно сообщалось, что она ждет не дождется, когда ей позволят вернуться в Нью-Йорк. Та, которую изрезали ножом, тоже не отказалась от мысли «завоевать» большой город: по последним данным, она осталась в Нью-Йорке, несмотря на то что ей на щеку наложили тридцать девять швов. И даже молодая женщина, получившая самые серьезные ранения (очередной пациент психиатрической клиники сбросил на нее сверху цементную глыбу), недавно тоже выразила желание вернуться в город, причем как можно скорее.