Если любит - поймет - Джулия Тиммон Страница 9

— Да? — тяжело дыша и чересчур деловито, отвечает на звонок Максуэлл.

Я в первое мгновение теряюсь. Почему он так неприветлив? Может, что-то изменилось?

— Гм… Максуэлл, это Келли.

— А, Келли! — восклицает он, явно стараясь быть поласковее, но его голос дребезжит от напряжения. — Не можешь нас найти?

Слава богу, он хотя бы помнит, что пригласил меня, и подробно объясняет, где находится съемочная площадка. Я прекрасно ориентируюсь в Манхэттене, поэтому, хоть и из-за шума плохо слышу, понимаю с полуслова, куда следует идти, и ничего не переспрашиваю.

— Хорошо, скоро буду. — Закрываю телефон и двигаюсь с потоком людей в сторону парка.

Что-то мне все это не нравится. Не представляю, как можно снимать в такую жару, притом в будний день, когда кругом такая толкотня. Мое внимание привлекает настоящее столпотворение — сотни людей стоят вытянутым кольцом, свистя и что-то выкрикивая. Где-то внутри щелкают вспышки и визжит какая-то женщина:

— Оливер Райдер! Я от тебя без ума, О-о-оливер!

Тут мне становится ясно, что происходит. Съемочную площадку атаковали папарацци и страстные поклонники Райдера и Грейсон.

— Джанин, детка, улыбнись старине Бобу! Ну же! — перекрикивает гул мальчишка лет шестнадцати. Ишь ты! Старина Боб!

Оливеру Райдеру около шестидесяти, но он до сих пор в прекрасной форме, а Джанин примерно тридцать, но выглядит она так, что невозможно определить ее возраст. Конечно, их все обожают и, разумеется, в столь людном и открытом месте тотчас окружили, позабыв о делах.

Теперь понятно, почему Максуэлл так странно ответил. Представляю, в каком он, бедный, напряжении, и начинаю протискиваться сквозь толпу.

— Эй, поосторожнее! — возмущается детина с банкой пива в руке. — Всем охота посмотреть, не тебе же одной!

— Простите, — бормочу я, еще настойчивее пробивая себе дорогу. Прядь моих волос за что-то цепляется. Я дергаю головой, слышу оглушительный вопль, поворачиваюсь и вижу темнокожую девицу в громадных серьгах, такую же рослую, как я, может даже выше. За одну из сережек я и зацепилась. — Прошу прощения, — с глупой улыбкой говорю я, торопливо распутывая волосы.

От несносной жары и влаги моя футболка прилипла к спине и животу, ноги нещадно оттаптывают, народ ближе к середине стоит все плотнее. Когда я наконец пробиваюсь сквозь толпу и выхожу к съемочной площадке, даже страшно подумать о том, как я выгляжу. Мой взгляд падает на Максуэлла, и я тотчас забываю о своей внешности. Он уже в новых очках, но выглядит измученным. Волосы влажные, на лбу поблескивают капли пота. Папарацци лезут прямо в кадр, заботясь лишь о том, как бы сделать побольше снимков. Максуэлл то и дело поднимает глаза к небу и беззвучно двигает губами.

— Еще один дубль! — командует он и в эту минуту замечает меня.

Я улыбаюсь и киваю. Максуэлл делает шаг в мою сторону, но я жестом прошу его не отвлекаться, быстро подхожу сама, на миг сжимаю его руку, и он благодарит меня за незатейливую поддержку быстрым выразительным взглядом. Я снова отхожу.

Максуэлл не сказал, что позвонит и все объяснит после, но слова тут ни к чему, я все поняла и без них. И, знаете, было что-то более интимное в этой коротенькой немой сцене, поэтому у меня в душе, несмотря на гомон вокруг и безжалостно палящее солнце, воцаряется мир и поселяется уверенность в том, что это начало, многообещающее начало новых отношений. И следующего этапа в моей жизни.

Я ёжусь, будто от прохладного ветра, хотя до предела прогретый воздух словно замер.

Начинают снимать новый дубль. Максуэлл погружается в работу и на меня больше не смотрит. Мне это и не нужно, достаточно видеть его и упиваться впечатлением о тех считанных секундах, когда мы обменялись взглядами. Сегодня он в одной футболке и джинсах и смотрится намного естественнее и привлекательнее, хоть трикотажная ткань тоже пропиталась потом и облепила его торс.

— Джанин, у тебя отличная задница! — кричит тот же голос.

Я теперь вижу, кому он принадлежит. Совсем юному долговязому парнишке, который умудрился забраться на дерево и сидит на ветке футах в десяти от Джанин.

Я только теперь осознаю, что тоже могу взглянуть на актеров, и поворачиваю голову. Джанин играет как всегда великолепно. Бесподобен и Райдер, но обоих то и дело отвлекают наглые фотографы.

Бедняга Максуэлл, думаю я, отступая назад и начиная вновь пробираться сквозь толпу — мой перерыв скоро закончится, а опаздывать я не желаю, неприятностей на работе мне и без того хватает. Максуэллу не поможешь ничем — ни словом, ни делом. Но если бы можно было что-нибудь придумать, я даже задержалась бы и мужественно выслушала бы выговор Вайноны. Боже!.. Неужели я влюбляюсь?! Да, по-видимому да… Или дело лишь в том, что я слишком давно ни с кем не встречалась?

Оглядываюсь. Максуэлла уже не видно, только слышен сквозь шум других голосов его баритон. Он говорит громко, но не кричит, как в день нашего знакомства, хотя в такой суете мог бы позволить себе не сдерживаться.

Нет, меня влечет к нему не потому, что после разрыва с Кристофером прошло целых полтора года и я просто устала быть одна. Все намного серьезнее, по-моему серьезнее, чем с кем бы то ни было.

— Твоя задача подписаться на рассылку автоновостей на «Альта-Висте», причем не всех подряд, а только о продукции, которой торгуем мы, — диктаторским тоном произносит Вайнона, когда я вхожу и сажусь перед ее столом. Раньше этот был кабинет Сары, но обстановка постепенно меняется — на месте шкафа из светлого дерева поблескивает стеклянно-стальной, со стен исчезли картины. Внутренне вздыхаю, думая о том, что надеяться на возвращение Сары, видимо, бессмысленно.

— Подписаться на рассылку автоновостей? Только о маслах и фильтрах? Ты уверена, что это возможно? — с сомнением в голосе спрашиваю я.

Лицо Вайноны делается каменным. Несколько мгновений она просто смотрит на меня, отчего я начинаю чувствовать себя ничтожеством.

— Я ставлю задачу перед тобой. У меня своих дел видимо-невидимо.

— Но…

— Ты свободна, — отрезает Вайнона, уже поднимая трубку.

Меня душит волна негодования. Я чувствую, что уже не могу сдерживаться, что прямо сейчас осыплю эту красавицу потоком брани и напишу заявление об уходе. Она с таким видом, будто меня уже нет в кабинете, набирает номер и произносит приторно-сладким голосом:

— Арчибалд? Здравствуй, дорогой. Я ознакомилась с твоим предложением и подумала, что нам надо встретиться. Идея, конечно, исключительная, однако…

Я медленно поднимаюсь со стула и, пыхтя от злости, ухожу прочь. Глупо осыпать бранью того, кто напрочь забыл о твоем существовании и в упор тебя не видит.

— Что, опять придумала что-нибудь этакое? — сочувственно спрашивает Джессика, когда я возвращаюсь на рабочее место.

Видимо, у меня все написано на лице. Рассказываю Джессике о своем новом задании. Та закатывает глаза.