Верное сердце - Саманта Джеймс Страница 9

Казалось, в глубине его существа вспыхнул огонь, который постепенно разгорелся в пожар, бушевавший теперь под ее ладонями и перед самым ее взором. На его лбу и верхней губе выступили крупные капли пота. Кожа его теперь отливала нездоровым румянцем. Грудь вздымалась неровно, словно каждый вздох давался ему с неимоверным трудом… как, впрочем, оно и было на самом деле.

Джиллиан негодовала на небеса – и еще больше на саму себя. Должно же быть что-то еще, что она могла для него сделать, но вот что? Что?

Она провела влажной тряпицей по его щеке, давая волю отчаянию.

– Ах, Гарет, Гарет! Если бы только ты мог мне помочь!

Он повернул голову, уткнувшись лицом в ткань, словно в поисках прохлады. И тут Джиллиан осенило. Не мучила ли его жажда? Безусловно, ведь за те долгие часы, что он провел в ее домике, больной ничего не ел и не пил. Она мысленно проклинала себя за несообразительность.

Конечно, в своем нынешнем состоянии он вряд ли способен есть, но если она хотя бы даст ему воды, то, возможно, позже он сможет выпить бульона, оставшегося от похлебки, которую она варила, и таким образом немного подкрепиться.

Подсунув руку ему под плечо, она приподняла голову своего пациента и поднесла к его губам кубок. Голова его покоилась у нее на ладони. Боже, до чего же он тяжел!

– Пей, Гарет, – произнесла она тихо. – Совсем немножко. Вот так…

Она осторожно наклонила кубок. Из груди его вырвался какой-то сдавленный звук, он поперхнулся и закашлялся. Джиллиан поспешно убрала кубок, расплескав, однако, при этом половину содержимого. Ее платье было залито водой, однако девушка не обращала на это внимания. Она сменит его позже.

Не отступая перед неудачей, Джиллиан взяла ложку и опустила ее в кубок, собираясь влить жидкость по капле ему в рот. Он тут же отвернул голову, словно капризный ребенок. Губы его плотно сжались, и он упорно отказывался принимать воду. Собрав все свое терпение, Джиллиан пробовала снова и снова, задабривая и уговаривая его, пока, наконец, в порыве досады не отбросила ложку в сторону.

– Ты не умрешь, – заявила она твердо. – Я не допущу этого, слышишь? И ты выпьешь эту воду, даже если мне придется самой влить ее тебе в горло.

Откуда ей в голову пришла подобная идея, Джиллиан так никогда и не узнала. Возможно, отчаяние заставило ее извлечь ее из некоего потаенного уголка в ее сознании. Один короткий удар сердца, и она уже больше не колебалась. Прикрыв простыней его обнаженные ноги, она забралась на постель и осторожно пристроилась поверх него, так что его бедра оказались между ее коленями. Множество мыслей роилось в этот миг в ее уме. Она была искренне рада тому, что брата Болдрика не было рядом и он не мог ее сейчас видеть. При этой мысли губы ее невольно изогнулись в улыбке – и это как раз тогда, когда ей меньше всего хотелось улыбаться! То, что она собиралась сделать, казалось ей чрезвычайно интимным… и вместе с тем чрезвычайно важным.

Девушка снова протянула руку к кубку. На сей раз, однако, она подняла его высоко к своим губам, после чего наклонилась к нему как можно ниже. При этом его подбородок нечаянно задел ее собственный, и она почувствовала прикосновение колючей щетины к своей нежной коже, ибо он уже не выглядел гладко выбритым. Ощущение было странным, ибо подобная близость с любым другим мужчиной, кроме ее отца, являлась для нее чем-то совершенно новым. Однако Джиллиан не могла допустить, чтобы это стало для нее препятствием.

Сердце ее бешено заколотилось. Закрыв глаза, она приникла губами к его губам, которые оказались сухими и горячими. От этого прикосновения ее словно пронзила молния, однако за кратчайший промежуток времени между двумя вздохами, показавшийся ей вечностью, губы Гарета слегка приоткрылись, так же как и ее собственные.

Холодная жидкость потекла из ее рта прямо в его горло. Надежда снова всколыхнулась в ее груди, когда она почувствовала, как он сглотнул, а затем снова приоткрыл рот, стремясь утолить жажду.

Так ей удалось его напоить.

Так он отхлебывал жидкость из ее рта – снова и снова, словно у него пересохло в горле и теперь он не мог утолить жажду. Сначала он выпил полный кубок с водой, затем даже попробовал немного бульона. Только тогда она почувствовала себя удовлетворенной. Дыхание его теперь стало легче, и кожа казалась не такой горячей.

Тогда Джиллиан так же осторожно отстранилась от него, и рука ее сама собой потянулась к пояснице, которая вся затекла и ныла оттого, что она так долго нагибалась к больному. Прядь волос упала ей на глаза, и она нетерпеливым жестом откинула ее назад. Боже, что за жалкое зрелище она, должно быть, представляла со стороны! Платье ее мокрое и измятое, волосы, и без того непокорные, теперь превратились в растрепанную волнистую массу, рассыпавшуюся по спине и плечам. Вздохнув, девушка поднялась с постели, чтобы вернуть кубок на свое обычное место – сколоченный из грубых деревянных досок стол рядом с очагом.

Когда она снова обернулась, ее ждало жуткое зрелище.

Пациент повернул голову. Его глаза, широко открытые и обращенные в ее сторону, пылали огнем, как совсем недавно все ее тело.

– Кто ты? – потребовал он ответа. – Как твое имя?

У нее словно язык прилип к небу.

– Я… – К ее ужасу, ей пришлось порыться в памяти, чтобы припомнить имя, под которым ее знали в деревне, – я Мэриан.

– Лжешь! – бросил он укоризненно. – Отвечай, кто ты такая?

Джиллиан не могла произнести ни слова. Ни звука. При одном виде его крепкого как сталь подбородка по ее телу пробежала легкая дрожь, очень напоминавшая дрожь страха. Выражение его лица была мрачным, глаза зловеще блестели. Она почему-то была напугана, как еще никогда в жизни. На один мучительный миг ужасное предчувствие заставило весь мир вокруг нее перевернуться с ног на голову. Что, если брат Болдрик не ошибся и этот человек знал правду – знал, что перед ним леди Джиллиан из Уэстербрука?

Она была избавлена от необходимости давать объяснения, но это обстоятельство едва ли могло ее порадовать, поскольку уже через мгновение его отяжелевшие веки сомкнулись. Гарет снова потерял сознание.

Джиллиан тут же бросилась к нему.

– Гарет! – Она схватила его за плечо. Там, где еще недавно его кожа горела огнем, теперь она была холодной как лед. Затем его начата колотить сильнейшая дрожь. Все тело сотрясалось в ознобе, словно ледяная морская вода проникла до самых его костей. Девушка едва не зарыдала от отчаяния. Сначала его бросало в жар и вот теперь в холод. Неужели он так никогда и не поправится? Неужели ему так и не суждено по-настоящему прийти в себя? Или он уже не жилец на этом свете?

Она приподняла тяжелые одеяла в изножье постели и накрыла ими раненого, но все равно он заметно дрожал. Тогда Джиллиан сделала то единственное, что, по ее мнению, могло ему помочь. Пальцы ее пришли в действие так же быстро, как и ее ум. Она стащила с плеч платье – ее мокрая одежда едва ли могла пойти ему на пользу, – после чего, оставшись в одной рубашке, забралась в постель и крепко обхватила его руками и ногами, словно хотела уберечь его, заслонить своим телом, дать ему тепло… вернуть к жизни.