Смейся, Принцесса! - Юлия Климова Страница 9

«Если посмотреть на Тима, то, наверное, не скажешь, что он может быть не просто нежным, а очень нежным, но он бывает таким, и эти моменты я бы назвала… м-м-м… особенно волнительными. Да, именно так! Остается только жалеть, что частых встреч мы себе позволить не можем».

Через пять минут Тим уже спускался по лестнице.

– Сейчас я повезу вас в клинику, – сказал он, подошел ближе и добавил: – Давай вечером куда-нибудь смотаемся, я тебя сто лет не обнимал.

– Тише, – прошипела я, умирая от страха и счастья.

– Я возьму машину Коры и подхвачу тебя около метро. Договорились?

– Хорошо, но я спрячусь за рекламный щит.

– Бессмысленная затея, – улыбнулся Тим, – твои дрожащие заячьи уши все равно будет видно.

Я состроила страшную гримасу, встала, торопливо сказала «договорились» и, нарочно копируя царственную походку бабушки, доплыла до двери. «Вечером у меня свидание… Отлично… Отлично… А заячьих ушей у меня вовсе нет!»

У Эдиты Павловны несколько дней болел левый бок, в связи с чем она собиралась в клинику к Брилю, где ей должны были сделать УЗИ почек. Я подозревала, что подобных обследований бабушка побаивается, именно потому она решила взять меня с собой. «Неизвестно, что эти эскулапы у меня обнаружат, – резко сказала Эдита Павловна Коре после завтрака. – Я не люблю, когда кто-то знает больше меня».

На заднем сиденье я специально устроилась так, чтобы переглядываться с Тимом в зеркале заднего вида. Он смотрел на меня, я на него, и настроение медленно, но верно тянулось к солнцу. Вчерашний разговор с Лерой эхом отдавался в груди, однако я игнорировала почти все образы и фразы. «Скажи честно, ты веришь, будто между ними что-то есть? Они поженятся?» Чем дальше, тем больше я верила в это, потому что рядом с Климом невозможно было представить… нормальную женщину. Только холодную и обязательно очень красивую статую, глядящую на окружающих свысока. Елизавету Акимову.

Но, с другой стороны, разве ему будет с ней интересно? А если он умрет от скуки на второй день после свадьбы?..

«Хватит думать о Шелаеве!» – одернула я себя и почувствовала, как его персона отходит на второй план, растворяется в воздухе, оставляя после себя черные клубы дыма. Это нормально, демонам положено исчезать именно так.

Тим остался в машине, а мы с Эдитой Павловной поднялись на второй этаж.

– Двести третий кабинет. Вот он, – недовольно произнесла бабушка, перекладывая сумку в другую руку. – Лев мог бы и встретить меня, но, конечно, он слишком занят своими… пациентами, – уголки губ Эдиты Павловны презрительно опустились вниз.

Я не сомневалась, Брилю обязательно влетит за «невнимание». Но странно, бабушка не набрала номер Льва Александровича и не потребовала его присутствия. Сдвинув брови, она решительно нажала на серебристую ручку белоснежной двери и вошла в кабинет. Эдита Павловна умела справляться и с волнением, и со страхом, и с нервами.

Во мне сразу поселилась уверенность, что ничего плохого не обнаружат, позже Лев Александрович или другой врач назначит какие-нибудь таблетки, и уже через неделю бабушка забудет о боли в левом боку. Я совершенно не могла представить Эдиту Павловну на больничной койке, даже домашний постельный режим для нее казался невероятным и невозможным.

Послонявшись немного по этажу, изучив пару информационных плакатов, я поболтала с Тимом по мобильному телефону и направилась обратно к двести третьему кабинету. Но уже через несколько шагов почувствовала странную слабость в ногах, в голове гулким эхом зазвучали неразборчивые фразы, в душе задергалась огненная ниточка… Я резко остановилась посреди коридора и принялась неотрывно смотреть вперед, будто именно оттуда, из-за угла, могло появиться объяснение этому странному состоянию.

«Наверное, мне тоже необходимо обследоваться… МРТ головного мозга – это то, что нужно!»

Я не услышала его шагов. Я угадала их.

Шаг. Еще. И еще. И еще…

Уверенно. Спокойно. Легко.

Из-за угла появился Клим Шелаев, и где-то там, наверху, на небе, за белыми ватными облаками, кто-то сначала потушил свет, а затем включил его ярче, так, что заболели глаза.

Враг семьи Ланье шел мне навстречу. «Кажется, я не видела его тысячу лет…» И звучала барабанная дробь, и замирало вокруг все живое, и я не могла найти в душе хотя бы одну каплю равнодушия, которая позволила бы мне отвернуться… Или хотя бы сдвинуться с места.

Клим ничуть не изменился: все та же циничная насмешка на губах, цепкий взгляд, та же походка и наверняка те же острые, как бритва, мысли. «Кажется, я не видела его тысячу лет…»

Приблизительно в конце сентября я перестала представлять, какой будет наша встреча (рано или поздно она должна случиться)… Или в октябре?..

– Здравствуй, – Клим остановился в метре от меня и прищурился, ожидая ответа. Но я молчала. – Здравствуй, Анастасия. Здравствуй, душа моя, – последние слова он произнес с улыбкой, которую я не смогла бы назвать ледяной или едкой. Но и мягкой, доброй и теплой она не была.

– Здравствуйте, – ровно произнесла я, словно между нами не лежали долгие месяцы разлуки. Подумаешь, Клим Шелаев… Я давно забыла о нем!

– Ты же не забыла обо мне, правда?

– Ошибаетесь.

– Ты вспоминала меня каждый день, не так ли?

– Вы с ума сошли? – Я удивленно приподняла брови и выдала мимолетную, но весьма ядовитую улыбку.

– Ты дрожишь.

– Нет.

– Да. – Клим ответно улыбнулся и повернул голову в сторону двести третьего кабинета. – Сколько у нас минут? – спросил он так, будто мы были заодно и собирались обчистить банк.

– Боитесь? – в ответ спросила я, стараясь понять, действительно ли дрожу, но когда под ногами горит и трясется земля, то… Тогда вообще ничего понять невозможно.

– Нет, просто хочу все успеть. – Клим вздохнул и смерил меня тяжелым взглядом с головы до ног. Мы оба замерли, смотря друг другу в глаза. – Анастасия… Ты прекрасна. Смущена и прекрасна. – Его голос стал наполняться игрой, той самой – привычной, постоянной, непонятной, острой, обжигающей, ледяной. Я поняла, что действительно дрожу (к великому сожалению!), убрала руки за спину и сжала кулаки. – Все же я могу гордиться своей силой воли: столько дней без тебя… Но, с другой стороны, это непростительная ошибка.

Клим сделал еще шаг, и его настроение резко изменилось. Щека дернулась, по лицу пробежала тень, губы стали тоньше, взгляд жестче. Я мгновенно почувствовала слабость, она накрыла меня с головой, качнула, болью отозвалась в животе и поползла вверх – к сердцу. Опять показалось, что свет выключили, а затем включили. Теперь Шелаев улыбнулся устало, будто наконец получил то, за чем пришел.

– Эдита Павловна уже давно в этом кабинете, – нарочно напомнила я.

– Неужели? И она может выйти в любой момент?