Незнакомец в килте - Сэнди Блэр Страница 9

Бет перевернула страницу.

«Наконец-то в стену положен последний камень. Но работы в замке не прекращаются. Женщины запасают еду и воду. У моей Мэри приближается время родов, но она и не думает отсиживаться в замке. Я просил, умолял ее вернуться в замок ее отца. Бесполезно. Она заявила, что терпеть не может вторую жену отца, и отказалась уезжать. А смерть неумолимо приближается».

На следующих десяти страницах Дункан подробно описывал жизнь в замке; одна пронизанная беспокойством тема стремительно сменяла другую: травмы, полученные его людьми, погода, катастрофически уменьшающееся количество денег в сундуках, жена…

На двадцатой странице Бет прочитала:

«Господь отвернулся от меня. Три дня назад я выкопал в промерзшей земле могилу, в которую опустил Мэри с младенцем на руках. Как и ее тезка, она родила нашего сына в яслях, поскольку больше укрыться было негде: в замке пока лишь четыре стены, крыши нет, а черная смерть уже нашла приют в деревнях к югу от нас. Я оплакиваю Мэри, она была храброй и немногословной женщиной. Пора сообщить о ее смерти Кемпбеллу. Наверняка его потрясет смерть любимой дочери и внука, и он обвинит меня – послушавшись Мэри, я не отправил ее к нему в замок Дунстаффнейдж. Если бы я поступил иначе, вполне вероятно, она и мой сын были бы сейчас живы. Когда придет весна, я построю над могилой часовню. Мне больно оттого, что я не сумел облегчить ее путь к Господу папской буллой, но, когда у меня появится возможность, я восхвалю ее бескорыстную преданность мужу бронзовой скульптурой. Я не так уж сильно любил ее, но все равно скорблю по ее доброй душе и по младенцу, жизнь которого закончилась, едва успев начаться».

Резко зазвонил телефон, и Бет вздрогнула. Порывшись в кармане, она вытащила мобильник и откинула крышку:

– Алло?

– Это Том, миледи. Как вы себя чувствуете? У вас какой-то хриплый голос.

Бет откашлялась:

– Чувствую себя великолепно. Просто я читала, и…

Внезапно она живо представила себе Мэри Макдугал, которая, замерзая, корчилась в родовых муках на соломенном тюфяке, и вспомнила про жену Силверстейна.

– Как себя чувствует Маргарет? – спросила она.

– Неплохо, только в последнее время ее стало не прокормить. – Том хмыкнул и перевел разговор на другую тему: – Я позвонил вам, чтобы сообщить вот что: из Нью-Йорка прибыли две посылки. Привезти вам их завтра?

– Спасибо, я сама за ними приеду. Хватит уже мне бояться моторной лодки. Нужно не трястись от страха, а просто садиться и плыть.

– По прогнозу, денек предстоит великолепный, так что вы отлично справитесь. Только сперва позвоните мне: я понаблюдаю за вами с пристани.

– Спасибо. Думаю, вам приятно будет узнать, что этот ни на что не годный титан наконец-то заработал.

Том снова хмыкнул:

– Только не забывайте почаще подкладывать в него уголь или дрова, и тогда вы сможете пользоваться теплой водой по утрам.

– О Господи! Как же я ненавижу этот титан! И плита жутко воняет. В буквальном смысле слова.

– Я знаю. Будем надеяться, что цены скоро упадут, у вас появится много денег, и вы сможете купить себе новую технику, какую только пожелаете.

– Вашими бы устами…

Том рассмеялся:

– Позвоните мне завтра перед отъездом.

– Непременно. Передайте от меня привет Маргарет.

Бет захлопнула крышку телефона, отрезав себя тем самым от внешнего мира, и призадумалась. Вот она сидит и жалуется на то, что не может подогреть холодную воду, что плита у нее дымит… Какие мелочи! Интересно, что бы она запела, если бы оказалась на месте жены Макдугала, если бы ей пришлось рожать в яслях, одной, без какой-либо медицинской помощи? Смогла бы она вынести все те муки, которые выпали на долю этой женщины, жившей в самом начале пятнадцатого столетия? Бет содрогнулась от ужаса и поблагодарила Бога за то, что позволил ей родиться в нынешнем столетии, где – если ей когда-либо придется рожать – есть больницы, газ и центральное отопление.

А еще она не могла представить себе жизни под эгидой древней католической церкви. Подумать только! Дункану приходилось платить церковную десятину, в обязательном порядке ежедневно молиться и отправлять церковные обряды! Какой ужас! А чувство вины, которое он испытывал, надо сказать, совершенно напрасно, потому что не мог позволить себе папскую буллу! Бет узнала из аннотации, что специальное разрешение, скрепленное свинцовой монеткой, после приобретения у папы давало уверенность, что умерший, минуя чистилище, отправится прямо в рай, и это лишь усилило ее отвращение к организованной религии, морочившей головы наивным людям. Она предпочитала общаться с Богом один на один: благодарила его, жаловалась ему, и, бывало – правда, редко, – что он внимал ее мольбам и отвечал на ее молитвы.

Вздохнув, Бет перевернула страницу.

– А это еще что такое? – изумленно воскликнула она, пробегая глазами строки. Да ведь это план убийства! Хитроумный, вне всякого сомнения, и необыкновенно кровожадный.

* * *

Дункан прищурился – яркое солнце, повисшее над морем, било прямо в глаза – и продолжил нетерпеливо ходить взад-вперед по парапету. С того момента, когда Бет накануне поблагодарила его, она три раза оборачивалась и смотрела ему прямо в глаза, а один раз даже осмелилась помахать ему рукой и подмигнуть!

Дункан поежился. Неужели она его видит? Быть того не может! А что, если… Пока он искал ответ на этот вопрос, девчонка – видимо, желая заставить его еще больше помучиться – нашла дневники. Теперь ему придется вообще глаз с нее не спускать.

Он поднял голову – на пристани Драсмура стояла Бет, одетая в ярко-желтый дождевик и резиновые сапоги.

– Ну наконец-то!

Забравшись в моторную лодку, она направилась по заливу к замку, и беспокойство Дункана усилилось. Лодка, нагруженная пакетами и коробками, сидела в воде так глубоко, что казалось удивительным, как вода не переливалась через борта. Лодку бросало из стороны в сторону, словно ею управлял абсолютно пьяный человек, и несколько раз она едва не врезалась в волнорез.

Наконец лодка отошла от пристани на приличное расстояние, но до тех пор, пока Бет не пристала к берегу, Дункану казалось, что сердце его вот-вот выскочит из груди.

– Эту чертову девицу нужно держать под замком ради ее же собственной безопасности! – недовольно буркнул он и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, помчался по винтовой лестнице в большой холл. С каждой ступенькой его решимость задать ей взбучку за то, что она так рискует своей жизнью, все возрастала. Ярость переполняла его, ища выхода. Ну ладно, сейчас он покажет этой девчонке, где раки зимуют!

– Господь свидетель, она будет мне подчиняться! Ведь она женщина, а я, черт подери, мужчина!

Дункан ворвался в большой холл как раз в тот момент, когда Бет, страшно довольная собой, нагруженная пакетами, вошла в него с другого входа. Но не успел он и рта раскрыть, чтобы выразить свое недовольство – а почему, собственно, нет, ведь таиться ему нечего, она и так знает о его существовании, – как раздался крик Уилла Фрейзера: