Мой ангел-хранитель - Барбара Картленд Страница 9

— Ему делали операцию после того, как я покинул госпиталь, и поскольку от него не было вестей, пока я жил в Париже, я надеялся, что он благополучно вернулся в Англию.

— Он действительно вернулся, но, к сожалению, операция не помогла, и он остался больным и искалеченным. Когда полковник умер в прошлом месяце, я вспомнил, что он не изменял завещания с тех пор, как написал его вместе с вами в госпитале.

Маркиз затаил дыхание.

Он совершенно забыл о завещаниях, которые они написали с полковником, оставляя друг другу все на случай, если кто-то из них умрет.

Жан-Пьер время от времени вспоминал полковника, но мысль о договоре, который они заключили, ни разу не приходила ему в голову. Теперь он совершенно ясно вспомнил, что произошло во французском монастыре, где они вместе лечились.

Вслух маркиз произнес:

— Конечно же, я помню, как мы составляли завещания, повинуясь минутному импульсу, когда узнали, что нас обоих будут оперировать. Они имеют законную силу?

— Целиком и полностью, согласно законам Англии, — ответил поверенный. — Это означает, что полковник оставил вам все, что имел. Свои деньги, дом и троих детей.

Маркиз открыл рот от удивления.

— Троих детей?! — воскликнул он. — Я несу за них ответственность?!

— Вы их опекун, месье, пока каждый из них не достигнет двадцати одного года.

— A сколько же им сейчас? — поинтересовался маркиз.

— Мариетте восемнадцать, — ответил мистер Уотерсон, — Руперту десять, а Мейвис пять.

— Пять?! Как это возможно?!

— Младшая девочка родилась после того, как полковник покинул Англию, чтобы сражаться за герцога Веллингтона. Это было неожиданностью для обоих родителей, но полковник очень любил свою жену, которая была поистине прекрасной женщиной.

— Хотите сказать, она тоже умерла?!

— Она умерла раньше мужа, месье, не оправившись после рождения третьего ребенка.

— И теперь он тоже мертв, — со вздохом произнес маркиз, как будто обращаясь к самому себе. — А я отвечаю за его троих детей.

— Вы их опекун, и, так как они не могут оставаться одни в доме, в котором жили раньше, я привез их с собой во Францию.

Маркиз с раздражением подумал, что поверенный мог бы предупредить его, прежде чем действовать.

Впрочем, что говорить — дети уже здесь, во Франции.

Споры по поводу того, следовало им покидать Англию или нет, были на данном этапе явно бесполезны.

— И что, по-вашему, я должен с ними делать? — спросил маркиз после неловкого молчания.

— Я подумал, месье, что, если вы ответственны за детей, им лучше жить у вас. В Англии у них мало родни, а их мать, как, должно быть, говорил вам полковник, родом из Шотландии.

— Я не забыл, — проворчал маркиз.

— Те ее родственники, которые поддерживали с ней связь, — продолжил мистер Уотерсон, — не желают брать на себя ответственность за детей.

— А значит, она ложится на меня, — раздраженно заметил маркиз. — Не представляю, как я смогу присматривать за тремя детьми, когда мое собственное здоровье никуда не годится.

— Ваш дом достаточно просторный для любого количества детей, — продолжил мистер Уотерсон с улыбкой. — Вы увидите, они хорошо воспитаны и не доставят вам больших хлопот.

Маркиз подумал, что это чересчур оптимистичное суждение: трое детей таких разных возрастов, несомненно, доставят много хлопот.

Сейчас он не может позаботиться даже о самом себе, не то что о них!

Мистер Уотерсон принялся вынимать из портфеля какие-то документы.

— Я привез сюда, месье, — сказал он, — отчет обо всех денежных средствах, которые имелись у полковника Долиша, а также список компаний, в которые они инвестированы.

Маркиз промолчал, и поверенный продолжил:

— На данный момент дивиденды составляют почти шестьсот фунтов в год, но Англия пострадала от войны, в будущем, как мы надеемся, ситуация должна улучшиться.

Маркиз подумал, что шестьсот фунтов — это лучше, чем ничего, но в то же время, если придется платить за образование мальчика и обеспечить младшего ребенка няней, мало что останется.

— Когда ситуация улучшится, — жизнерадостно продолжал мистер Уотерсон, — я, конечно же, сообщу вам об этом, месье, если только вы не пожелаете раньше забрать деньги из Англии и перевести их во Францию.

Он смолк на секунду.

— Полагаю, я обязан сказать, что сейчас это было бы ошибкой: есть все шансы, что инвестиции полковника станут приносить большие дивиденды в ближайшие шесть месяцев.

— Я вполне готов послушаться вашего совета, мистер Уотерсон, — сказал маркиз. — И конечно, поскольку дети — англичане, деньги должны оставаться в их родной стране. Я вот только думаю, не было ли ошибкой привозить их во Францию?

— Как я уже говорил, — ответил мистер Уотерсон, — дом, где они жили, находится в безлюдной части Глостершира, а мисс Мариетте необходима компаньонка или наставник.

— И вы полагаете, что я подходящий наставник для восемнадцатилетней девушки? — с сарказмом осведомился маркиз.

— Вы ее опекун, месье, что в корне меняет дело. Опекун обладает всей полнотой власти над подопечными, пока они не достигнут двадцати одного года. Уверен, месье, что к тому времени вы найдете для мисс Мариетты, очень миловидной юной леди, подходящего мужа, который, быть может, позволит ей заботиться о брате и сестре в дальнейшем.

Маркиз подумал, что его собеседник принимает желаемое за действительное, но ничего не сказал.

Он только ясно понял, что ситуация в целом безнадежна.

Трое детей в довершение проблем с замком, болезни и сильной ограниченности в средствах…

Может быть, сказать мистеру Уотерсону, чтобы тот забрал детей обратно в Англию и подыскал кого-то другого, кто будет о них заботиться?

С другой стороны, маркиз был уверен, что, если предложит такое решение, это закончится долгими препирательствами.

А поскольку закон на стороне мистера Уотерсона, Жан-Пьер, безусловно, проиграет.

Маркизу ничего другого не остается, кроме как примириться с существующим положением дел. И от этого собственные трудности стали видеться ему в еще более мрачном свете.

Мистер Уотерсон положил извлеченные из портфеля документы на кровать перед маркизом, после чего сказал:

— Поскольку я понимаю, что вы нездоровы, месье, и ваш слуга настоятельно просил не утомлять вас больше, чем это необходимо, я, с вашего позволения, откланяюсь.

Поверенный немного замялся, но потом все-таки добавил:

— Но я был бы чрезвычайно признателен, если бы мог переночевать здесь, перед тем как отправиться завтра в обратный путь в Англию.