Грешный и опасный - Гэлен Фоули Страница 9

Продвинулись ли как-то поиски Дрейка после его отъезда из Лондона?

Но в этот момент Роэн ощутил дуновение ветра и развернулся с колотящимся сердцем. Ни следа Серой Дамы или другого мстительного призрака. Он видел ее только однажды в жизни. В ранней молодости.

Но сейчас что-то чувствовал. Нет. Есть только тьма, холодный сквозняк и вина всех предыдущих герцогов его варварского рода.

Проклятие Килбернов.

Его вызывающая поза сменилась странной дрожью. Он ворчливо фыркнул, стряхнул с себя наваждение и направился дальше.

Вздор и абсурд! Взрослый образованный человек пугается собственного чертова дома. Господи, он один из лучших убийц одной из смертоноснейших организаций в мире, вырванный из детства подобно спартанцу, чтобы превратиться в свирепейшего из воинов.

И это в его крови. Род Уоррингтонов славился своими убийцами.

В этом, собственно, и заключалась проблема.

Сотни лет назад средневековый предок, типичный тщеславный рыцарь из рода Уоррингтонов, навлек на себя гнев могущественного волшебника Валериана Алхимика, который проклял весь их род.

— Вы, могучие воины, обречены убивать тех, кого полюбите.

С тех пор каждые несколько поколений герцоги Уоррингтоны проявляли несчастную тенденцию убивать своих жен, большей частью по случайности, но иногда и намеренно.

Потому что на это их обрекло проклятие.

По слухам, их жертвы все еще скитались по ночам в тихих залах старого замка, замышляя месть очередному герцогу за ту кровавую участь, которая постигла их от рук мужей из рода Уоррингтонов.

Он будет счастлив как можно скорее покинуть это пугающее место.

Господи, ему было хорошо везде, кроме родного дома. Он мог крепко спать в пустыне, не обращая внимания на змей и скорпионов, или дремать в морской подвесной койке в разгар шторма. Он ничего не боялся и был чертовски этим горд.

Но здесь, в родовом гнезде предков, он знал, что такое быть преследуемым если не убитыми герцогинями, то мыслями о том, кем он добровольно стал во имя блага ордена.

Зверем.

Он никогда не сомневался в том, что сражается на стороне добра, и никто не мог сказать, что герцог уклоняется от своего долга, но убийство есть убийство. Обладая суеверным характером, он не мог не думать, что когда-нибудь Господь покарает его за пролитую кровь.

Конечно, он охотился за опасными игроками в иерархии прометеанцев, продажными, обладающими влиянием людьми, которых было необходимо устранить.

Но некоторые их тех, кого он прикончил в Неаполе, имели жен и детей. Иногда герцог просыпался в поту, слыша детские вопли тех, кого он осиротил.

Что же, такого человека, как он, убийцу, Зверя, вполне можно проклясть, ибо он недостоин любви.

К счастью, он давно решил, что никогда не позволит родовому проклятию пасть на него. Особенно после того как собственными глазами видел любовь, почти уничтожившую его отца.

Его решение было простым. Никого не любить. Ни к кому не привязываться. Избегать серьезных романов оказалось легко, если предпочесть женщин, не достойных ни уважения, ни доверия. Мир полон распутных вдовушек, тщеславных изменниц и расчетливых шлюх.

Вроде той, что ждала его сейчас.

Да, такие женщины вполне служили его целям.

Отказываясь позволить мрачным мыслям испортить необходимую разрядку для нервов, он отбросил их, как тяжелый плащ, и добрался до верхнего этажа.

Ледяной ветер не переставал стонать в щелях между камнями древнего замка подобно неупокоенному духу.

Шагая по темному коридору, он подошел к двери спальни и вынул ключ. Многие средневековые двери с засовами были заменены много лет назад на современные, с замочными скважинами. Его люди заперли комнату, чтобы не дать девчонке пробраться в определенные места замка, не предназначенные для посторонних глаз.

Он тихо отпер дверь.

Пора немного повеселиться.

Но, поворачивая ручку, он уже был настороже. Учитывая его членство в ордене, он привык к тому, что люди постоянно пытаются убить его без видимых причин.

Роэн вошел в спальню, готовый ко всему.

Но где она?

Оглядывая комнату, он увидел изящный белый локоток, опиравшийся на подлокотник кожаного мягкого кресла у камина.

Ого! Кажется, добыча близка!

— Кейт! — тихо позвал он, не желая испугать ее, и, прежде чем подойти, с хитрым блеском в глазах повернул ключ в скважине.

— По-моему, мы еще не успели познакомиться.

Он сунул ключ обратно, в карман жилета, и с прежней осторожностью пересек комнату.

И тут же понял, почему она не отвечает. Девушка свернулась в кресле у огня и, к его полнейшей досаде, крепко спала.

Но так ли это?

Он поднял брови.

В его мире все не так, как кажется. Она может и притворяться. Может быть вооружена. Ни за что он не доверится ей, учитывая ее связи с преступниками.

— Кейт! — позвал он немного громче. Опустившись на оттоманку напротив кресла, он пристально всмотрелся в нее и увидел само олицетворение юной женской беззащитности.

И сон, вызванный избытком вина.

Черт побери! Тепло огня, должно быть, убаюкало ее, но, похоже, она злоупотребила жидкой отвагой.

Утром кто-то будет ужасно себя чувствовать.

Герцог иронически усмехнулся. Она лежала так неподвижно… пожалуй, следовало убедиться в том, что она не допилась до смерти.

— Кейт, это Уоррингтон. Ты здорова? Принести тебе чего-нибудь? — спросил он, запуская руку под мягкую волну каштановых волос и нащупывая на шее пульс.

«Сердце бьется ровно. Хорошо, что ты вовремя остановилась, девочка моя».

— Эй, кто-нибудь есть живой?

Молчание.

— Так и быть, — пробормотал Роэн. — Поиграем утром. А сейчас пойдем.

Он осторожно поднял ее вместе с меховым покрывалом, но она не шевельнулась.

Когда ее голова упала ему на плечо, с почти детской невинностью, герцогу вдруг стало ее жаль. Как может столь прелестное создание вести такую жизнь?

Но, заметив, какое тревожное направление приняли его мысли, он постарался как можно быстрее опомниться. Ее несчастья его не касаются.

Он слишком опасный убийца, чтобы быть романтиком. И поэтому просто отнес ее в постель и уложил. Что-то сонно пробормотав, она утонула в перине.

Хотя защитный инстинкт, уже испытанный ранее, вернулся с полной силой, тихий и чувственный стон, сорвавшийся с ее губ, на секунду наполнил его слепящей похотью.

Господи Боже…

Его охватил неодолимый голод. Взгляд скользил по ее спокойному лицу, к белой шее и нежной груди.