Ожидая тебя - Кейси Майклз Страница 9

Была осень — один из последних теплых дней, перед тем как мир постепенно погрузится в зиму. Уже пожелтели листья, множество их упало в ручей и понеслось, кружась, по течению. Мир четырнадцатилетней Мери был таким прекрасным, каким мог быть только ее любимый Колтрейн-Хаус. Однако очень скоро поместье опустеет.

Через несколько дней уедет заканчивать школу Джек. Хотя Мери была счастлива, что Генри Шерлоку удалось убедить Ужасного Августа в необходимости для Джека завершения образования в каком-либо учебном заведении, она заранее по нему скучала. Не то чтобы в последние годы Джек слишком баловал ее своим вниманием, находясь дома. Ему шел двадцать первый год, и он был занят более важными делами, нежели препровождение времени со своей названой сестрой.

Подняв с земли камень, она швырнула его в воду и смотрела, как он пару раз подпрыгнул, прежде чем утонуть.

— Черт!

— Тебе не следует ругаться, Мери. С каждым скверным словом твои волосы становятся все рыжее. — Джек потрепал ее буйные кудри и дал шутливый подзатыльник. — В один прекрасный день они просто воспламенятся и сгорят до самых корней. Будет лучше, если ты процитируешь Шекспира, как нас учили Клуни и Клэнси. Погоди, что бы ты сказала о том, с каким мастерством ты бросаешь в воду камни? Знаю. Подойдет фрагмент из «Ромео и Джульетты»: «безнадежно, беспомощно, неизлечимо».

Мери гневно сверкнула глазами. Едкое замечание было готово сорваться с ее губ. Но… она улыбнулась, потому что взрыв негодования тут же потонул во взгляде зеленых глаз ее друга. Он пришел к ручью, потому что искал ее. Как же она может на него сердиться?

— Тогда покажи мне, как это делается, Джек, — заискивающим тоном сказала она, зная, что Джек никогда ни в чем ей не откажет.

— Опять? Да я показываю тебе это по крайней мере два раза в год. — Мери взяла в правую руку гладкий плоский камень, а Джек встал у нее за спиной. — Ну хорошо, Мери, — притворно вздохнув, сказал он. Он положил свою руку на руку Мери, и их тела соприкоснулись: своей спиной она почувствовала его мускулистую грудь. — Держи камень вот так… хорошо. Теперь подведи запястье к животу и быстро швырни камень, так чтобы он летел плоско… вот так.

Мери смотрела, как камень коснулся поверхности ручья, потом подпрыгнул несколько раз, словно щеголиха, которая старается перейти на цыпочках через лужи на улице и не запачкать подол платья. Она задержала дыхание, когда камень подпрыгнул в третий раз, и с шумом выдохнула, когда камень, подпрыгнув в последний раз, упал на другом берегу.

— Получилось! У нас получилось! — захлопала в ладоши Мери и бросилась на шею Джеку. Он закружил ее. — Ах, Джек, мы можем все!

Он улыбнулся в ответ, и мир Мери стал светлым и счастливым. Она запрокинула голову и засмеялась, а он снова закружил ее, пока у нее не пошла кругом голова — не столько от вращения, сколько от того, что она была вместе с Джеком.

Освободившись, она стала собирать камни, определяя их гладкость и пригодность для метания. Безостановочно болтала всякую ерунду, стараясь удержать возле себя Джека и вызвать его улыбку. Они говорили о Клуни и Клэнси, о пьесе, которую их хорошие друзья и другие члены «труппы» — как называли себя слуги — дадут сегодня вечером в честь возвращения Джека в школу. Мери говорила и говорила, только бы он не ушел.

И сболтнула лишнего.

Она увидела, как окаменели черты лица Джека, когда он устало опустился на берег ручья, упершись локтями в колени, и поняла, что его настроение, как это часто случалось, резко переменилось — он вдруг помрачнел.

Мери села рядом, прижавшись щекой к его плечу, заглядывая ему в лицо. Только что они смеялись, были счастливы — намеренно счастливы, — изо всех сил стараясь позабыть, что Август находится в Колтрейн-Хаусе. А потом Мери сделала глупость — ведь она была так молода, — и настроение Джека упало.

— Прости меня, Джек, — сказала она, мечтая, чтобы снова появилась ямочка на его левой щеке, хотя знала, что для этого он должен улыбнуться. — Мне не следовало ничего говорить. Даже в шутку.

Он искоса посмотрел на нее, прищурившись, так что его глаза превратились в осколки зеленого льда.

— Один из гостей моего отца ущипнул тебя за… черт возьми! А ты шутя рассказываешь мне об этом!

— Если ты позволишь мне закончить, то да. — Она выпрямилась и схватила обе его руки своими маленькими, довольно грязными ладонями. — Это был всего-навсего тот человек с лицом хорька, Джек. Тот, что одевается во все черное и целыми днями ^храпит в оранжерее, потому что он слишком пьян, чтобы подняться в свою спальню. Он меня ущипнул, это правда — прямо за попку, — когда я шла вверх по лестнице впереди него сегодня утром. Видимо, решил, что его кровать все же удобнее, чем скамейка в оранжерее. Я лягнула негодяя ногой, а мой каблук попал ему прямо по носу. Я как-то не подумала, Джек, что это может разозлить Ужасного Августа. Бедняжка Хильда, наверное, до сих пор отмывает лестницу от его крови. Ну разве это не смешно?

Джек вырвал руки и сжал их так крепко, что побелели костяшки пальцев, словно он представил себе, как скручивает шею хорьку.

— Я хочу убить его. Убить отца. Всех убить. — Он посмотрел на Мери, и она увидела в его глазах гнев, более отчаянный, чем видела раньше. — Скажи мне, Мери, почему я должен прятаться здесь, у ручья, мечтая о возмездии, которое пока не могу осуществить, потому что не дорос?