Зима в сердце - Иден Бар Страница 9

А может, не придет, мелькает трусливая мыслишка, от которой легче. В этом интернате, из-за нехватки учителей, в классах принято выделять целые дни на предмет или на пару предметов, по которым учитель проводит много уроков сразу. Не уверена, что для учащихся такая схема комфортна. Хотя, у них никто не спрашивает.

Сегодня в выпускном классе целых четыре моих урока — два русских языка и две литературы.То есть почти четыре часа в одном помещении с ZIMMA, пусть даже в присутствии других ребят, станет для меня тем ещё испытанием!

Утром одеваюсь построже и мысленно настраиваюсь. Медитирую про себя всю дорогу до интерната. Постепенно наполняюсь уверенностью в том, что я серьезная женщина, почти что классный руководитель. А они, мои ученики, обычные мальчишки и девчонки. Даже Зимин. По сути, это дети с непростыми судьбами, поэтому моя основная задача здесь поддержать и обучить их…

Мне почти удаётся. В класс я захожу с прямой спиной, максимально собранная. Одетая в юбку ниже колена и в строгую блузку с длинными рукавами, которая визуально добавляет мне лет пять. Трусливая спасительная надежда на то, что Зимин не придет, испаряется сразу же, как только я натыкаюсь на пристальный взгляд его серых глаз.

—Класс, здравствуйте!

Нестройный ответный гул голосов. Многие, но ещё не все, уже сидят на своих местах. Смотрю на часы — до начала урока минут пять. Сажусь за привычный учительский стол, раскрывая журнал.

И вдруг замечаю, как класс приходит в движение! Что-то происходит. Мгновенно настораживаюсь — ребята молча выходят, все. Остаётся только один Зимин. С тихим щелчком, дверь в класс закрывается за последним, кроме нас, человеком.

Я замираю, утыкаясь взглядом в журнал, и намеренно на него не глядя. Нервно перекатываю в пальцах ручку. Что, если никто не вернется к началу урока?! Жду звонка.

Самообладание начинает покидать меня, когда он встаёт и, как в самую первую нашу встречу, садится за смежную с моим столом парту. Вернее, нагло плюхается. Именно в эту минуту раздается звонок, оповещающий о начале урока.

Но никто из нас двоих больше не двигается. Наконец, я поднимаю на Зимина вопросительный взгляд.

—Привет,— произносит он мягко.

—Здравствуй, Зимин,— вздыхаю.

—Ты мне очень-очень нравишься, Антонина,— выдает серьезно,— давай встречаться! Это официальное предложение.

От прозвучавшего из его уст бреда почему-то снова перехватывает дыхание, но я все равно начинаю улыбаться. Отрицательно качаю головой.

—Долго думал?

—Нет. Ну, хотя бы шанс. Один! Пожалуйста. Это так много?!

—Ооо, Зимин… В твоем случае это очень много! Просто нереально как много,— усмехаюсь.

—Обещаю заняться учёбой. Классом, всем, чем захочешь,— произносит почти в отчаянии,— хочешь, стану старостой класса?! Буду помогать тебе во всем, ходить на все уроки, не только твои…

—Данил Зимин!— я повышаю голос,— что у тебя со слухом? Я уже ответила.

—Не отвечай так сразу…

—Ты обалдел, что ли, совсем?! Предлагаешь учительнице встречаться, да еще прямо в классе?— я встаю и хлопаю тяжелым классным журналом по столу. Хочется побыть резкой.

—Выйди вон из класса,— зачем-то продолжаю с пафосом, с трудом переводя дыхание от его невозмутимости,— немедленно!

—А то что?!— спрашивает дерзко.

Я не смотрю на него. Я смотрю в окно. Боюсь, что сдаст выдержка, и могу либо опять начать угрожать директором либо вообще расплачусь тут от бессилия! Ну, я же совершенно не контролирую ситуацию, его самого. Какой из меня педагог и, тем более, классный руководитель?

Хотя, Зимин — тяжелый случай. Очень тяжелый. Медленно, с чувством собственного достоинства присаживаюсь за свой стол, и начинаю делать вид, что заполняю бумаги.

Он неожиданно наклоняется ко мне и резко дёргает за красивый атласный бант на моей блузке. Бант тут же распахивает блузку, оголяя только шею, но я хватаюсь за этот бант почти в шоке.

—Зачем ты носишь такое?

—Что ты себе позволяешь?! Какое такое?

Он с грохотом спрыгивает с парты. Смотрит весело, но со странным, диким блеском в глазах:

—Такое! Старушачье!

Не дожидаясь моего ответа, выходит из класса, с шумом распахивая дверь и даже ни разу не обернувшись. В класс постепенно стекаются ученики, не скрывая своих остро-любопытных взглядов.

А на моей душе вдруг становится холодно и пусто… Я уже злюсь на себя за то, что сначала отвечала ему на эмоциях, чересчур, а потом, наоборот, молчала. Наверное, все из-за этого дурацкого, никому в данном случае не нужного, учительского авторитета. Так называемого.

А я ведь старше этого человека почти на семь лет. Надо было успокоиться самой, и очень по-доброму, тактично, терпеливо еще раз все объяснить ему! Ключевое здесь — надо было…

Остаток дня проходит ровно, по плану. Если не считать отсутствия на уроках Зимина и моего разбалансированного им состояния, то все более чем хорошо. Судя по всему, уроки мои он больше посещать не будет. И что же мне ему поставить в конце года?! Не могу же я учить его «за шанс». Каков наглец.

Ладно, дальше будет видно — может, поставлю ему какой-нибудь балл, чуть ниже среднего. Хотя по другим предметам, насколько мне известно, он тоже не блещет. И мальчишка ведь способный изначально, по словам завуча. Что с ним не так?

Вообще, наша Татьяна Ивановна очень огорчена, что воспитанника Зимина настолько не интересует учеба. Школу он просто не посещает, не помогают никакие наказания. Но завуч не знает, в чем его настоящие талант и страсть. Не в курсе, чему он посвящает все свое время.

Еще, я немножко терзаюсь мыслью, что теперь тоже причастна к его «нелюбви» к обучению. Зимин ведь наверняка принципиально не захочет заниматься и другими предметами. И никакой «подушки безопасности» в виде профессии, которая сможет прокормить в будущем, у него не будет.

В тот день он впервые не поджидает меня после занятий. Я удивляюсь тому, что почему-то испытываю лёгкое разочарование от этого.