Любовь с последнего взгляда - Ведрана Рудан Страница 9

Настало утро. Я поискала взглядом большое дерево. Я годами ждала кабанов, сидя на ветках больших деревьев, я на одной ветке, он на другой. Где дерево, спросила я тихо. Тссссс! Он поднялся. Поднялась и я. Он двинулся. Двинулась и я. Мне захотелось писать. В лесу мне вечно хотелось писать, но об этом я и заикнуться не могла, даже в бреду! Потому что процесс писанья предполагает стягивание брюк, потом трусов, шум струи по опавшей листве. Писанье в лесу подобно сирене воздушной тревоги в городе, когда над ним появились самолеты с толстенными бомбами. Писать в лесу — еще чего не хватало! Мы шли и шли, я старалась парить над землей.

И если все-таки под моей ногой вдруг хрустела ветка, он простреливал меня взглядом. Я замирала, потом шла дальше. Мы шли и шли. Заросли кустов, кусты. Ветки царапали мне лицо, я старалась ставить ноги в его следы, чтобы запутать след. Зачем? Глупый вопрос. В лесу человек окружен врагами. Топ, топ, топ, моя нога следует за твоей. Мы остановились. Луг был огромным. Он сделал мне знак глазами. Ближе! Еще ближе! Я подошла. Он наклонился. Я не положила голову ему на грудь, мы уже пятнадцать лет вместе, кто сосчитает, сколько раз моя голова покоилась на его груди, это движение уже не могло вызвать у меня дрожь, заставить вспотеть мои ладони, кроме того, мы были в лесу, на охоте, в окружении зверей и врагов. Мы, мой герой и я, его жена, поцелуемся, когда спасемся, когда перебьем врагов. После охоты-войны я стану для него отдыхом воина и наградой. Сейчас я всего лишь маленькое ухо, слушающее приказы. Ветер дует в нашу сторону, они нас не почувствуют, шепнул он. Отстранился от моего уха, выпрямился, посмотрел мне в лицо. Я кивнула. Ветер дует в нашу сторону, это значит дует в нужную сторону, браво, ветер, может быть, мы спасемся! Он двинулся по направлению к большому кусту, я за ним. Он встал на колени, потом лег на живот, направил ствол ружья вдаль. Я сделала то же самое. Я лежала на животе, с ружьем в руках и ждала, ждала. Ждала врага. Противника. Он придет. Придет Зло, и я одержу над ним победу.

Ту квартиру, в бетонном доме, стоявшем среди точно таких же бетонных домов в квартале, где жены рабочих судостроительного завода трахались с незнакомцами, я нашла по объявлению. Ближайший магазин в пяти километрах, телефона нет, автобуса нет. В объявлении было написано, что сдается квартира-студия, на деле оказалось, что это будущая гостиная в недостроенном доме, хозяева которого жили на втором этаже. Половина этой комнаты, а в ней было примерно пятнадцать квадратных метров, стала нашей спальней, в другой половине была кухня, туалет в коридоре, ванная комната этажом выше, использовать ее разрешалось раз в неделю, пройти в туалет можно только через столовую хозяев. Стены в домах были такие тонкие, что, когда трахался Франко из дома в начале улицы, вставало у моего любимого, а мы жили хоть и на той же улице, но в последнем доме. Такие там были дома. Моей зарплаты хватало только на это. Но у меня был свой ключ, наконец-то свой ключ, своя нора, своя дверь! В тридцать два года! Позвонить мне он не мог. Я имею в виду, что мой любимый не мог мне позвонить. Каждый день после уроков, не помню, но, кажется, я вам говорила, что работала учительницей, я блуждала по улицам, по которым он не ходил никогда, болталась в парке, смотрела на магнолии и камелии, домой возвращалась поздно. Мне хотелось заставить его ревновать, хотелось, чтобы он чувствовал неуверенность, чтобы видел, что я могу жить и без него, что он мне не очень-то нужен. Я где-то прочитала, что мужчину легче всего заполучить, если даешь ему понять, что он тебе безразличен. Тогда я считала, что мне необходимо заполучить мужчину. Что для счастья необходимы муж и детская коляска. Я искренне полагала, что, прогуливаясь рядом с мужем, не просто с мужчиной, а с мужем, я обрету уверенность в себе и стану счастливой женщиной. Объективно счастливой. Не только я сама буду ощущать счастье, свое, лично я, нет. Люди, все люди, встречая меня на улице, будут видеть, что вот иду я, замужняя женщина, они будут знать: вот она, там, эта высокая, худая, у нее есть муж, есть ребенок, она счастливая женщина. Я испытывала страшную, страшную, ужасную потребность воткнуть свое счастье в землю, как кол, и притоптать вокруг тяжелым ботинком с толстой подошвой, чтобы этот кол не пошатнулся, не упал. Я в свои тридцать лет чувствовала физическую боль из-за того, что мне не удалось официально связать с собой мужчину. Я воспринимала это как поражение. Не очень-то красиво говорить о себе так откровенно.

Господа, я понимаю, что открываю вам свои самые ранимые места, мне бы нужно было, наоборот, скрыть свои слабые стороны, упаковать историю моей жизни во что-нибудь более теплое, романтичное, ведь говорить о себе как об охотнице на самца банально, к тому же в наши дни это никого ни в чем не убедит. Женщины за последнее время изменились, никто больше не говорит, что счастье состоит в том, чтобы вдвоем толкать перед собой детскую коляску. Все это я понимаю, но мне как-то легче признать, что я хотела этого мужчину, хотела заполучить его любой ценой. Почему его? Хороший вопрос. Он не был первым мужчиной в моей жизни, я имела их и раньше… Это точное выражение — имела? Да, я их имела, если я их имела, если кто-то действительно может кого-то иметь, кем-то обладать, мне хотелось трахаться, и я трахалась с несколькими мужчинами, прежде чем встретила последнего… Последнего? Небольшое отступление, мужчина, за которого я боролась и которого хотела заполучить любой ценой, не был последним мужчиной в моей жизни. Так что это я хотела сказать? Да, у меня было несколько мужчин, но они меня не возбуждали. Нет, я не хочу сказать, что в постели они были плохи, что я с ними не кончала, нет. Но они меня не возбуждали. Я разделяю секс и возбуждение. Этот меня возбуждал. Я хотела его иметь. Именно иметь! И не желала отдавать никому другому. Пусть он будет моей игрушкой, моей самой любимой сумочкой, которую я чищу спреем для кожи, протираю меховой тряпочкой и упаковываю в полотняный мешочек до еле дующей осени. Я хотела его иметь! Спать рядом с ним, просыпаться, слышать его голос в телефонной трубке, класть свою ладонь в его огромную руку, просить его, чтобы подышал на меня, а потом нюхать его дыхание, пахнущее детским воспалением горла, я хотела, вы не поверите, его проглотить, пусть дремлет во мне, хотела, чтобы он сделался таким маленьким, чтобы я смогла носить его у себя на груди, в лифчике, хотя вообще-то я лифчиков не ношу, хотела идти по улице и вдруг неожиданно встретить его, подойти к нему, обвить руками его шею и прильнуть к нему всем своим телом, хотела ходить рядом с ним по городу и кричать: он моооой! Вот чего я хотела! Я думаю, я почти уверена в этом, я страшно любила его. Я была больной от любви. Я думала, знаю, знаю, знаю, вы скажете, дорогая дама, как вы банальны, знаю, но я говорю правду, мне казалось, если я его не схвачу, если не заполучу, я умру. Я не переживу, если в этом мире мы с ним будем ходить по разным сторонам улицы! Можете вы меня понять?! А потом я его убила! Видите, видите, какая я. Я не такая дрянь, чтобы забыть, что было в начале. Видите, видите, я говорю правду, я не бегу от ответственности. Я не говорю, что он меня соблазнил. Не говорю, что он меня обманул, нет. Я хотела его, и я его получила!

Господа судьи, вы меня просто восхищаете, у вас же страшная работа. Вам приходится выслушивать бессвязные рассказы убийц, которые перескакивают с темы на тему, вы должны сориентироваться в дремучем лесу ненужных показаний и вынести справедливый приговор. Я вам никак не помогаю. Кто его знает, во вред себе или на пользу? Мне кажется, что вы будете более снисходительны, если выслушаете мою историю со всеми подробностями, правда, с другой стороны, обилие подробностей затуманивает суть. А суть, как бы я ни выкручивалась и ни выворачивалась, состоит в том, что там лежит труп моего мужа, а его душа скачет верхом на другом облаке, в случае если он тоже ждет. А может быть, вы уже вынесли ему приговор?