Принцесса Элли - Эмма Чейз Страница 9

— Я ей воспользуюсь. Это окончательный ответ.

Она моргает своими длинными светлыми ресницами, глядя на меня.

— Значит, да. Черт, Логан, ты как крутой убийца.

Я фыркаю.

— Я этого не говорил.

— Ты и «нет» не сказал.

Через несколько шагов она добавляет:

— Я не думаю, что могла бы убить человека.

— Ты бы удивилась, узнав, на что ты способна в определенных ситуациях.

— Если бы ты кого-то убил… тебе было бы плохо?

Я провожу языком по внутренней стороне щеки и отвечаю честно, не заботясь о том, как это прозвучит:

— Нет. Я бы не чувствовал себя плохо. Некоторых людей нужно убивать, Элли.

Я открываю для нее дверь, и она что-то напевает себе под нос, проходя внутрь — в выставочный зал моды со слабым освещением и соблазнительными красными стенами.

— А как насчет темной одежды? — спрашивает она, когда мы идем по коридору. — Это что-то вроде обязательного дресс-кода, которому вас учат в школе телохранителей?

Я смотрю на нее сверху вниз.

— Ты задаешь много вопросов.

— Мне нравится все знать. — Она пожимает плечами. — Я общительный человек. Так что там с одеждой?

Я тереблю пальцем темно-синий галстук на шее — тот самый, который, насколько я помню, ей нравится.

— У рыцарей есть доспехи; у нас темная одежда. Мы должны смешаться с толпой.

— Невозможно! Ты слишком горяч, чтобы слиться с толпой.

Я сдерживаю улыбку. Она кокетливая маленькая штучка — дерзкая; она не умеет скрывать свои чувства и не стала бы, даже если бы умела. Если бы Элли была старше, если бы мы были другими людьми, я бы всерьез задумался о том, чтобы пофлиртовать в ответ. Мне нравится возвращать то, что я получаю.

Из любопытства я спрашиваю:

— Кем ты хочешь быть, когда окончишь школу?

Она вздыхает долго и глубоко.

— Это вопрос на миллион долларов, да? — Она мотает головой взад-вперед. — Если я хочу материальной устойчивости, мне следует пойти в финансы. Стать крутым аналитиком. Я хорошо разбираюсь в цифрах, а бизнесу всегда будут нужны аудиторы.

Я открываю для нее дверь в следующий зал.

— Звучит так, как будто сейчас будет «но».

Ее губы расплываются в улыбке.

— Ноооооо, финансы — это ведь не про меня.

— А что же про тебя, Элли Хэммонд?

— Я хочу быть психологом. Разговаривать с людьми, помогать им справляться с их проблемами. Я думаю, что это сделало бы меня счастливой.

Что-то сжимается у меня в груди, когда я смотрю на нее — на эту добрую девушку. Я хочу, чтобы у нее все получилось, она заслуживает быть счастливой.

Элли останавливается и поворачивается к экспозиции прямо перед ней. Это кровать с балдахином на четырех столбиках, богато украшенная и занавешенная замысловатой, отделанной золотом тканью королевского синего и фиолетового цветов. Она читает описание с таблички на стене.

— Постель Его Величества короля Реджинальда Второго и Королевы Маргариты Анастасии Весско. Это родители королевы Леноры, верно?

— Да.

Она снова смотрит на кровать и тоскливо вздыхает.

— Ух ты. Не могу себе представить, что можно жить так каждый день. Слуги, замки и короны — насколько это волшебно? — Она указывает на роскошную кровать. — Королева Ленора вполне могла быть зачата на этой кровати, прямо здесь!

Я вздрагиваю при этой мысли.

— Давай не будем об этом говорить.

Элли смеется — звук странный, словно мерцающий. Когда мы переходим к следующему экспонату, она спрашивает:

— Какая погода в Весско?

Я смотрю на стеклянный потолок, по которому все еще барабанит дождь.

— Вот такая. В основном мрачно, довольно прохладно — часто идет дождь.

— Я люблю дождь, — говорит она на выдохе. — От него так… уютно. Дайте мне ливень и огонь в камине, мягкое одеяло и чашку чая в крепком кирпичном доме — я бы не захотела уезжать оттуда.

Она рисует очень красивую картину.

Элли останавливается перед картиной с изображением наследного принца Весско, принца Николаса Артура Фредерика Эдварда Пембрука. Это его официальный портрет, заказанный на восемнадцатилетие. Он одет в военную форму, выглядит царственно. Но, поскольку я знаю его, я вижу отстраненность в его лице и равнодушие в его глазах.

Как заложник без надежды на освобождение.

Она пристально смотрит на портрет, и ее голос становится тихим.

— Он ведь собирается разбить сердце моей сестры на тысячу кусочков, правда?

Я делаю паузу, прежде чем ответить.

— Ненамеренно. И не только ее сердце.