Шпилькой по хамству - Лана Легкая Страница 9

– Не глупи, тут семь этажей, – услышала я за спиной.

***

В среду, взяв обновленный экземпляр договора и не забыв про кофе, щедро сдобренного семью ложками сахара, я гордо шагала в кабинет «Его мучительства».

В приемной Наталья сочувственно улыбнулась и сообщила, что меня уже ждут.

– Доброе утро, Ярослав Витальевич, ваш кофе, – звякнула я о стол чашкой.

– Доброе, Мария, – улыбался Смирнов.

Э-э-э, нет. По части искренних улыбок меня не победить – опыт. Широко улыбаюсь в ответ и присаживаюсь на тот же стул, что и всегда.

Протягиваю договор, и пока его изучают, слежу за реакцией. Ярослав Витальевич потягивает кофе. Надо отдать должное его силе воли, моя детская выходка не проняла. Жаль.

– Я бы хотел добавить еще пару пунктов.

– О, пожалуйста. – Я открываю ежедневник. – Готова записывать.

– Два раза в год нам нужен конференц-зал. Хочу проводить тренинги для своих сотрудников. – Я понимающе покачала головой, наконец-то адекватная просьба. – И в ближайшее время пусть проведут мероприятие на тему: «Женская агрессия, насилие в семье и на работе. Бесправие мужчин».

Вот как! То есть, это я на него напала?

– Я бы осмелилась предложить курс и для женщин, у вас их все же большинство в штате компании. «Мужчина насильник и агрессор. Профилактика и борьба», – парирую.

– Резонно, – допивая кофе, соглашается Смирнов. – И второе, хотел бы, чтобы на наших этажах около лифта прикрепили памятки, запрещающие входить в лифт с незнакомками.

– Вы хотели сказать, с незнакомцами?

– Нет! – издевательски поправляет. – Незнакомками! По опыту знаю, они опасны.

– Возможно, вы ее чем-то напугали? Или оскорбили?

– Не думаю. Скорее всего, дело в ней, – лениво протянул он слова.

– Да вы что?! – я искренне удивляюсь. – И что же с ней не так?

– Она боится признать, что ей понравилось. Себя обманывает и меня заодно.

М-да, от скромности не умрет.

– А вас никогда не посещала мысль, что нужна взаимная симпатия? – я делаю ударение на слове «взаимная».

– Я уверен, что она взаимна. – Не отрываясь, Смирнов смотрит на меня.

И зачем так смотреть? Вот чего он ждет? Что я сейчас признаюсь в том, как меня завел его поцелуй?! Или наброшусь на него, срывая с себя одежду, прямо в прыжке?

– Вам показалось. А, как известно, когда кажется, креститься надо.

Что за чушь я несу?

– Это какая-то местная традиция или общее провинциальное веяние? – издевается Смирнов.

Последняя фраза задела за живое.

Высокомерие, сколько его в нем?

– Как можно быть таким невыносимым?! Это риторический вопрос, можете не отвечать, – я рычу, направляясь к выходу. – Ярослав Витальевич, у вас тут цветок засох, опять! – Выхожу из кабинета, не прощаясь.

Слышу за спиной шаги.

Смирнов ровняется со мной.

– Решил прогуляться. Как я понимаю, ты больше любишь пешие прогулки, поэтому не приглашаю. – Останавливается около шахты лифта.

Мне же осталось горделиво вскинуть голову и проследовать к лестнице, проклиная тот день, когда встретилась с ним.

Здравствуй, четвертый день хождения по мукам!

Я плелась в офис Смирного со скоростью черепахи. Что спешить, если ничего не изменится? Всю ночь, наверное, выдумывал глупые дополнения.

Вот я сейчас приду, он наговорит мне колкостей, я не останусь в долгу – отвечу и покину этот проклятый кабинет ни с чем. Прохожу мимо Натальи. Безразлично взмахиваю рукой, в которой держу ежедневник, в знак приветствия и вваливаюсь в кабинет.

Подмигиваю моему другу фикусу, сажусь за стол, открываю ежедневник и, не здороваясь, говорю:

– Диктуйте.

На лице «Его мучительства» на пару секунд отразилось удивление. Да чему удивляетесь, господин Смирнов, никогда апатию не видели?

– Доброе утро, а где договор?

– А есть смысл его приносить, разве не будет новых пунктов? – отзываюсь с безразличием.

Мой телефон призывно звонит.

– Извините, мне нужно ответить. Я могу выйти, чтобы не мешать.

– Не стоит, говори тут.

– Да, Леонтий Борисович. Как ваши дела? Что? Опять? Я вас поняла, прошу прощения за предоставленные неудобства. Сейчас же переговорю. Да, я тоже иду в среду на торжество. Обязательно с вами станцую. До свидания, Леонтий Борисович.

– Все хорошо? Мы можем продолжить…

– Нет, не хорошо, – не даю договорить и бесцеремонно прерываю. – Мне нужно позвонить. – Набираю номер, не дожидаясь согласия. – Артем, я тебя предупреждала и не раз! Если не можешь контролировать своих клиентов… Да, опять, Кацман. Я понимаю, что вы все закрасите. Это последнее предупреждение! У меня много желающих на вашу площадь. – Отключаю звонок и понимаю, что мечусь по кабинету, как тигр в клетке.

На вопрошающий взгляд отвечаю:

– Опять раскрасили дверь психотерапевта Кацмана. Ничего умнее, чем нарисовать мужские гениталии вместо носа на профиле Фрейда, не придумали… – Апатия сменилась раздражением. – Сегодня будут дополнения, Ярослав Витальевич?

Смирнов ловит меня и аккуратно усаживает на стул.

– Не мельтеши.

Легко сказать, да нелегко сделать. За последние несколько дней моя нервная система сдала позиции. Где та самая стрессоустойчивость, которую я так расхваливала на собеседовании?

Одной ногой я отбарабаниваю ритм «Здравствуй, нервный срыв» и нервно кручу ручку в руках. Передо мной ставят стакан воды. Я непонимающе поднимаю глаза.

– Попей, что-то ты сегодня не в форме. Тебе надо отдохнуть, расслабиться.

Да он просто издевается!

– Мое предложение провести вместе вечер в силе: погуляем, поужинаем. Только ужин, на большем я не настаиваю, если сама не захочешь.

Я лишь закатила глаза, отпила воды, с шумом выдохнула и поднялась из-за стола.

– Если это все, я пойду. До завтра, господин Смирнов.