Два чуда для Папы Мороза - Вероника Лесневская Страница 9

Взгляд сам находит хрупкую фигурку, укрытую пледом, и цепко впивается в нее. Не оторвать. Ноги несут меня к койке. В режиме «автопилота».

Сажусь на самый край, проминая скрипучий матрас. И всматриваюсь в лицо. Пользуясь тем, что девушка без сознания, изучаю ее долго, нагло и детально.

Ее глаза закрыты, но похоже, что разрез «лисий». Тот самый, как на фото. Обескровленные губы тонкие и сжаты в одну прямую линию. Не хватает им лучезарной улыбки.

Овал лица, вздернутый носик, аккуратный подбородок, пшеничного цвета волосы.

В какой-то момент осознаю, что рассматриваю девушку не как на обычном опознании, а словно она - мой близкий человек. Опять накатывает ощущение соучастия и жалости. Я точно полицейскую хватку теряю.

- Состояние стабильное. Ждем, когда очнется. И переведем в общую палату, - комментирует доктор.

- «Випки» есть свободные? – машинально выпаливаю, продолжая сканировать болезненное личико.

Ярослава. У меня память фотографическая – не нужно сравнивать с изображением. Каждая черточка в мозгу отпечаталась.

На девяносто девять и девять процентов уверен, что это она. Только слабая, бледная, будто… неживая. Мороз по спине.

- Конечно. Что-то я сказал, не подумав, - идет на попятную врач. - Для вас найдем.

- Я оплачу, - не хочу злоупотреблять должностью, тем более бывшей. Я и раньше не наглел, а сейчас, управляя детективным агентством и обрывая нити с полицейским прошлым, - тем более не буду. – И составьте мне список, что необходимо. Лекарства, предметы гигиены, вещи. Продукты, в конце концов. Ей же что-то можно будет есть?

- Позже... У нас тут трехразовое питание, - предлагает он, но я морщусь и посылаю ему недобрый взгляд. – Ну да, больничная еда не сравнится с домашней… Кх-кх… Я напишу все назначения, рекомендации и вам отдам. Оставить вас? – указывает взглядом на Ярославу, а потом в сторону двери кивает. – Время посещений закончилось давно, но для вас сделаю исключение. Тем более ситуация такая. Пациентке будет приятно присутствие кого-то родного – она хоть и без сознания, но все чувствует. Того и гляди, быстрее на поправку пойдет.

- Да, оставьте, - произношу, а сам будто со стороны себя слышу.

Вот на кой ты это сказал, Ник? Какой ты ей к черту родной? Пришел, опознал. Рецепт забрал – и вали обратно к Враговым! Пацаны как раз уснут, и сам отдохнешь. Что ты за идиот, а?

Пытаюсь привести самого себя в чувства. Но голос здравого смысла тонет в новых, неизвестных мне эмоциях.

Всему виной Новый год. Атмосфера придурковатая, будь она неладна. Все вокруг, как юродивые, ходят. Вот и я заразился.

Стоит доктору покинуть палату и плотно прикрыть за собой дверь, как я протягиваю руку к спящей Ярославе. Касаюсь пальцами тоненького запястья, провожу по тыльной стороне маленькой ладони.

Ярослава не реагирует. Дышит по-прежнему ровно, глаза не открывает, не двигается.

Изможденная, в отличие от фото. Худая. Почти прозрачная. Хрустальная.

Белоснежка, мать ее. Никак не очнется. И я вместо семи гномов ношусь с ней.

Как она выжила вообще после нападения и удара? Казалось бы, тронешь – и рассыплется сама на миллиарды осколков.

Импульсивно сжимаю прохладную ладонь – и Ярослава отвечает мне лихорадочным вздохом.

Отдергиваю руку. Как объяснять ей потом, почему чужой мужик ее лапает? Будто маньяк.

Если посудить, незнакомая рожа с трехдневной щетиной – это явно последнее, что хотела бы видеть Ярослава, когда очнется. Нужно детей привести.

Уйти немедленно, а завтра вернуться с мальчишками.

Просто встать и шагать на выход.