Одержимый запретным желанием - Сара Крейвен Страница 9

Тетя Джосс смотрела на нее:

– Ты не можешь найти свой велосипед? Что за вздор? И твой характерный подход к жизни, о котором мне уже упоминала миссис Сансом… Что ж, тебе придется встать на час раньше и идти пешком. А завтра, после работы, ты на автобусе доедешь до города и посмотришь, какие велосипеды продают там, и пусть это будет тебе уроком.

«Как будто у меня сегодня было недостаточно уроков», – подумала Дана.

На сэкономленные деньги она собиралась купить новую одежду, что‑то более модное, чем то, что ей предлагала тетя. Ей требовался подходящий наряд для празднования дня рождения Адама и туфли. Нужно было купить верх, а юбка с белыми цветами на темно‑зеленом фоне у нее была. Она сама сшила ее в швейном классе в прошлом году. Также она собиралась сходить в городе в парикмахерскую и полностью изменить свой стиль, а не просто подстричься, как это обычно происходило в деревенской парикмахерской.

И сейчас все эти планы могли не сбыться, и не по ее вине.

Встреча с Заком Белисандро плохо повлияла на нее, и она могла бесконечное число раз повторять, что все, что он сказал, были только его догадки и ничего больше. Но это не очень‑то помогало.

Ах, ну почему за рулем был не Адам, а он? Хотя тогда бы он увидел ее уставшей, потной, с красным от жары лицом и с растрепанными волосами. Дана терпеть не могла незатейливый хвостик на макушке, на котором настаивала миссис Сансом, поскольку именно такой образ больше всего ей нравился.

День рождения Адама будет через десять дней, тогда же Серафина передаст ему Мэннион из рук в руки. И для Даны это была возможность обратить на себя внимание, напомнить Адаму о поцелуе под омелой. И может быть, заставить его захотеть большего…

Но что это большее? Что она могла предложить ему, кроме своей неопытности, чтобы заинтересовать его, не позволяя в то же время пройти «весь путь до конца»?

Дана не хотела, чтобы Адам думал, что ее легко получить и что она дешевка. Наоборот, она хотела влюбить его в себя настолько, чтобы он ничего и никого не замечал вокруг.

Это была ее цель. И она будет добиваться этого, и никто, особенно Зак Белисандро, не сможет сбить ее с этого пути.

Она даже думать не будет о нем.

И так и было, пока на следующее утро она не вышла на час раньше обычного и не увидела свой велосипед, прислоненный к стене, с новым замком и цепью, свисающей с руля. К сиденью была приклеена записка.

На мгновение Дана замерла, не зная, как реагировать. Но потом внутри ее закипела необъяснимая смесь эмоций, когда она прочитала записку:

«С наилучшими пожеланиями. 3. Б.».

Как, черт возьми, ему это удалось?! И что ей теперь делать? Дана злилась и яростно крутила в руках записку. Сейчас ей придется найти его и поблагодарить. От этой мысли ее передернуло.

А может, ей тоже надо приклеить такую вот лаконичную записку к рулевому колесу его автомобиля. Или он расценит это как знак, что она боится встречаться с ним?

«Хотя он наверняка догадывается об этом», – мрачно подумала она, укладывая замок и цепь в рюкзак. Интересно, он из‑за этого сознательно пошел на все эти хлопоты с велосипедом, чтобы попросту досадить ей?

«Я полагал, это доброта».

Эти слова, которые он произнес ранее, звучали в ее голове, но она не обратила на них внимания тогда, и сейчас тоже. Дана слышала, как Никола с благоговением говорила о его богатстве, его успехе и власти, которую он имел. Такое качество, как доброта, никогда не упоминалось, да она и представить не могла, что этот холодный, мрачный и отстраненный человек способен проявлять доброту и сердечность. А нахождение ее велосипеда – это не более чем демонстрация его власти и могущества.

Это напомнило ей кое о чем. Более тревожном.

«Я не твоя Дана».

«Пока нет».

Если именно это он и сказал.

Дана не знала, как ей лучше поступить, а потому решила пока отложить вопрос с благодарностью и поехала на работу.

Удивительно, но она провела относительно спокойный день. Дженис оказалась больна, так что любое противостояние было отменено.

«Какое облегчение, – подумала Дана, – мне не надо следить за тем, что происходит за моей спиной. По крайней мере, на работе…»

Да и в Мэннионе тоже, как она обнаружила, вернувшись домой после работы, так как Зака уже там не было. Он вернулся в Лондон. Но плохая новость состояла в том, что Адам уехал вместе с ним.

Она узнала это от Николы, которая ждала ее возвращения с новым фильмом.

– Серафина уехала, – сообщила Никола. – Она сказала повару, что мы можем заказать пиццу, если хотим!

– Ого, – ответила Дана, понимая, что это большая уступка со стороны Серафины. – Пицца, еще и Джонни Депп. Фантастика.

Просмотр они решили устроить в маленькой комнате, они называли ее «тайной». Свернувшись калачиком на диване, они наслаждались просмотром, пили из банок кока‑колу и ели пиццу, «гавайская» для Николы и «двойная пепперони» для Даны, когда открылась дверь и вошел Адам.

– Так вот где вы прячетесь. Я думал, никого нет.

– А я думала, что ты останешься в Лондоне, – проворчала Никола.

– Я передумал. Должно быть, я учуял запах пиццы.

Сев между ними, Адам взял по куску каждой пиццы и в два укуса проглотил их.

– Эй, ты уже обедал! – с возмущением закричала его сестра.

Адам поморщился:

– Это был бизнес‑ланч, и к тому же невозможно вести серьезный разговор и есть одновременно.

Взгляд Николы стал тревожным.

– Как все прошло?

Адам пожал плечами:

– Прошло. А теперь будь душкой и принеси мне пива.

Оставшись с ним наедине, Дана напряглась. Это был ее шанс, который она не могла прозевать, – если бы только она знала, как им воспользоваться.

Адам взял еще один кусок из ее коробки.

– Осторожно, – предупредил он, – я могу все съесть.

– Все нормально, – быстро сказала она. – Я не голодна.

– Ты не можешь быть на диете. – Его глаза изучали ее. Улыбались, с явным намерением. – Иначе ты можешь вовсе исчезнуть. И это было бы трагедией. – Его взгляд переместился ниже. И там остановился. – Ты немного потеряла.

Она посмотрела вниз и, к своему ужасу, увидела, что кусок пепперони упал на ее майку. Прежде чем она попыталась исправить ситуацию, Адам протянул руку и взял этот кусочек. При этом его пальцы задержались на округлости ее груди, а затем он сунул пепперони себе в рот.