Я тебе не ровня - Лариса Шубникова Страница 9

У ворот дома боярина Акима Фролыча встретил их веселый Демьян.

— Рад гостям честным. Давно уж поджидаю, — кивнул охальник деду Михаилу. — Арина Игнатовна, и ты тут? Коня моего пришла проведать? Так я не против. Можешь даже с ним челомкаться, коли будет охота.

— Благодарствую, боярич. С конем твоим завсегда рада. Лучше с ним, чем абы с кем, — отпела рыжая, поклонившись.

Михаил Афанасьевич грозно цыкнул на свою уж слишком вольную внучку и кивнул Демьяну.

— Спаси тя Бог, Демьян Акимыч. — Демка не успел ответить на приветствие деда: на крыльце большом показались хозяева.

— Здравствуй, боярин Аким Фролыч, — Михаил Афанасьевич поклонился поясно, за ним Аришка, одномоментно забыв о шутнике Демке.

— И тебе не болеть, Михаил, сын Дорофеев, — Аким Фролыч мужчина серьезный, и борода у него такая же, окладистая, внушительная.

Аришка смотрела во все глаза! Сын-то воеводский прямо вылитый барсук. Обстоятельный, домовитый — вон как городище отстроил, любо-дорого. Только на вид леноватый, малоповоротливый. Зато жена его — Ксения — чистая тигра!

О тиграх Арише читал деда — это, мол, кошки полосатые, только дюже хищные и опасные. Вот боярыня Ксения и была такой, ни убавить, ни прибавить. За спиной красивой хозяйской жены топталась симпатичная деваха — коса темно-русая, а глазищи малёхо раскосые, золотистого тону. Дочка боярская, не иначе. Видать, в мамку пошла.

Обе женщины разглядывали Арину без всяческого стеснения и с того бедняжку прошиб озноб. Холодком спину подёрнуло, будто и не теплое апрельское утро вовсе, а стылый ноябрьский вечер.

— Добро пожаловать, гости дорогие, — пропела величаво Ксения, и махнула повелительно рукой Арине, мол, ступай за мной.

Делать нечего, пришлось идти. Ариша кивнула деду, отмахнула положенный поклон боярину и Демке, а тот улыбаться перестал и смотрел на рыжую серьезно, будто жалостливо немножко. С того Аришка поняла — наука от боярыни будет совсем не пряник медовый.

Шла степенно, следуя за хозяйками — пожившей и молодой — и думала, как себя ставить-то? Нешто с тигрой можно договориться? Она в один укус тебя слопает. И если уж и налаживать разговор, то выглядеть нужно такой же тигрой. Аринка-то давно поняла, хоть и молодая совсем, что люди разные и ждут к себе особого отношения. Если человек казался Арине мягким, она и шутить-то не шутковала, если грубым, то ехидствовала, а вот тигров еще не встречала, либо не замечала.

Меж тем прошлись по богатому двору, по ровным тропкам около чистых хором. В хоромах тех было ажник три дома и соединялись те домки вроде как мостками — так подумала Ариша, не зная, что мостки называются галереи. Добрались неспешно до малого домка, взошли на крыльцо, и расселись по велению матушки-боярыни на лавки, что стояли прямо под навесом у входа в богатое жилье.

Аришка крепко вцепилась в свой подарочный узелок с кружевами и сидела прямо, стараясь не опускать головы ниже, чем надо было для ее игры в тигру.

— Тебя как кличут-то? — сказала боярыня с небрежением, будто знать не знала, кто Арина такая.

Вот тут рыжая и поняла — как поставит себя с самого начала, так и будет до конца. Испугается тигры — будет чернавкой, а покажет, что она не холопка, то отношения будет иное. С таких мыслей, Аринка выпрямила и без того ровную спину, голову вскинула, но не горделиво, а с достоинством и посмотрела прямо в рыжие, хищные глаза Ксении.

— Арина Игнатовна Дорофеева, внучка ученого мужа, старого друга воеводы Медведева. Свекра твоего, матушка-боярыня. Он-то нас к тебе в городище и отправил. Вчера еще письмо писал, что приедем. Ай, не получили? — Ксения намёк поняла, но никак не показала своего недовольства, а добавила во взгляд презрения, и оглядела приличный, чистый, но скромный наряд Аринки.

Сама-то боярыня одета сообразно своего чина: парчовый летник*, шапочка, расшитая жемчугом.

— Друг, говоришь, самого воеводы? А что ж внучка-то так скромно одета? — Ксения изогнула бровь соболиную, и ждала ответа на свой грубый вопрос.

— Так не знала я, что дорогих гостей в добром дому встречают по одежке. — Арина глаз не отвела, но ручки, сжимавшие узелочек дрогнули. А как инако? Все ж в первые супротив родовитой хозяйки пришлось держаться.

Боярыня Ксения брови насупила, губы поджала, но через малое мгновение лицо ее разгладилось, и улыбка тронула румяные губы.

— Молодец, Арина. Хорошо держишься. Токмо не задавайся, нос не задирай высоко. Будет с тебя толк, возьму в обучение, — обернулась к дочери своей. — Марья, покажешь Арине хозяйство, дом. Да без озорства! Поясни все обстоятельно. А завтрева с утра ко мне, там и поглядим, кто и что умеет, а кому еще учиться надобно. Все, кыш отсюда, долгокосые! Дел невпроворот!

Аришка с трудом заставила себя не вскочить с лавки, постаралась встать чинно, а опять вышло непривлекательно и все через ее извечную торопливость и подвижность. Опомнилась уже на ступеньках, куда тянула ее дочь боярская, и оглядела узелок с подарком у себя в руках.

— Матушка-боярыня, не примешь ли в подарок? Дар-то скромный, но сердечный, — вернулась к лавке, где сидела еще Ксения и развязала узел, а там…

Женщины, есть женщины. Будь то чернавка или графиня какая ляшская, все одно — охоча до украшений да нарядов. В руках у рыжей Аринки, на раскрытом платке лежала кружевная тесьма редчайшей красоты и цвета. Такую не зазорно было нашить на самый богатейший летник княжеский.

— Ариша, откуда красота-то такая? — Ксения взяла в руки тесьму и дивилась, а Марья тихо подошла, и встала рядом с матерью, разглядывала богатый подарок.

— Сама сплела, матушка-боярыня, — Аришка обрадовалась, что тесьма понравилась, однако лишней гордости за свою работу не выказала, и была права.

— Эва… Ну, Ариша, порадовала. Спасибо на таком подарке. Молодец, не безрукая. Такое умение и прокормит, и прославит, — внимательно посмотрела мудрая боярыня на рыжую и склонила легонько голову в поклоне, мол, дар принят и оценён.

Ариша поклонилась в ответ, мол, поняла, докучать боле не стану, и двинулась к ступенькам, а за ней потянулась молчавшая все время Марья.

Девушки завернули за угол малой хоромины, и тут Марью словно прорвало — вздохнула глубоко, и слова из нее посыпались, аки горох.

— Фух… Арина, ну ты и смелая! Надо же, мамкин допрос вынесла, и не взопрела нисколечки. Меня ажник в пот кинуло от ее речей, а тебе хоть бы хны. Где научилась-то? — Марья преобразилась вмиг!

Аришка даже рот приоткрыла, глядя на симпатичное личико боярской дочери, на котором теперь ни спеси, ни горделивости не было вовсе. Одна лишь шутейная улыбка. Вот через нее Аришка и поняла — истинно Дёмкина сестрица! Марья походила на лисицу, красивую, милую, но далеко не безобидную. Такая, если что, нос оттяпает и аккуратно язычком губы оближет. Арине понравилась дочка Ксении, и она решила разговор шутейный поддержать.

— А чего бояться-то? Рыжих сам Ярило бережет. Я поутру косу свою чешу, и потому удача ко мне сама плывет. Неужто не знала? — Аринка по причине мечтательности еще и выдумщицей была. Дед Миша звал ее — сказочница.