По ту сторону льда - Татьяна Минаева Страница 9

Телефон молчал, по телевизору шел очередной выпуск новостей, больше похожий на нарезку из низкосортного триллера, смешанного с фильмом ужасов. Разбавляли сводку разве что обыденные политические новости. Обещания-обещания-обещания… Бла-бла-бла… Она вспомнила о купленном в Дюти фри Бордо. Душу затапливало сожаление о собственной глупости. Но она давно привыкла оставлять разочарования позади, так почему бы не поступить так же и на этот раз? Сильные девочки не плачут. Сильные девочки стискивают зубы и, вздернув подбородок, смотрят вперед. Сильные девочки зализывают раны в одиночестве. Вот он – удел сильных девочек. А она считала себя сильной.

Багряная струйка потекла по стенке бокала, оставляя за собой бледные разводы. Поднеся бокал к лицу, Марина вдохнула и почувствовала терпкий виноградный аромат, напомнивший ей о призрачном счастье. Внутри стало пусто, но она не чувствовала ни боли, ни злости. Только грусть и разочарование. Нога почти не болела - только на смену погоды. Но врачи предупредили, что давать большие нагрузки пока не стоит – нужно дать кости как следует срастись и входить в привычный ритм постепенно, аккуратно. Как же ей надоело все это «постепенно и аккуратно»! Вначале одно, потом другое…

Новости закончились, и на экране замелькали необременённые глубоким интеллектом лица публичных див. Она выключила звук и, допив бокал до конца, налила второй, а потом и третий. Стало немного жалко себя, и это чувство вызвала в ней бурю протеста. Она нашла в стопке старых dvd дисков мелодраму с хорошим концом, сунула в плеер и нажала на воспроизведение. От вина стало тепло и щекотно, хотелось улыбаться. Все вдруг раскрасилось в пурпурно-розовые тона, скрывая и белые солевые разводы на асфальте, и потемневшее небо, и лысые деревья. Она смотрела на главного героя и чувствовала какую-то грызущую тоску, смотрела на главную героиню, и пурпурно-розовый сменялся грязно-серым, шуршащим и охрипшим. Надо же, у цвета бывает запах и вкус… Ей уже не хотелось смеяться, а картинка на экране, постепенно превращающаяся в нелепую мазню красок, теряла смысл. Первую бутылку Бордо сменила вторая. Она чувствовала, что у нее горят щеки, а пустота, затаившаяся внутри, требует действий. Марина и не помнила, когда пила столько в последний раз. Было ли вообще что-то подобное? Теплый бокал в ее руках опустел, ноги переставали слушаться, голова стала мутной и тяжелой, словно все ее мысли окутало густым непроглядным туманом. Еще один бокал. Экранная героиня смеялась, но она уже не слышала этого.

Маришка Хорошая: Привет

Маришка Хорошая: Ты не хчешь с мной говорить?

Маришка Хорошая: Да и хрен с тобой. Знаешь, мне и так хорошо.

Маришка Хорошая: Мжешь там и оставоаться

Маришка Хорошая: Ненавижу тебя!

Иван Москвич: ???

Иван Москвич: Ты в порядке?

Марина нервно засмеялась, зажимая полупустую бутылку между голых коленок, ткнула несколько клавиш, поняла, что попала не на те буквы и стерла написанное. Наполнила бокал до краев, сделала глоток и поставила возле ноутбука, едва не уронив на клавиатуру.

Маришка Хорошая: Жву и радуюсь!

Маришка Хорошая: А чт мне плакакать?! У меня все прерасно! У меня все всегда прекрасно, яонс тб?!!

Иван Москвич: Ты пьяная, что ли?

Иван Москвич: Марина?

Она смотрела на экран, пытаясь собрать разбегающиеся буквы, и понимала, что сделать это у нее не получается. О, нет! Она была не просто пьяная! Она нажралась, как… Да в дерьмо она нажралась, вот как! Бутылка выскользнула и с грохотом упала на пол. На светлом ковре осталось темное пятно. Она подняла ее, вылила остатки вина в бокал, вздохнула, потерла непослушными руками лицо и покачнулась, даже не вставая с дивана. Где-то на постели надрывался ее мобильный. Он замолкал на несколько секунд и снова начинал истошно орать, но она не обращала на это внимания.

Иван Москвич: Ты где? В Москве уже?

Маришка Хорошая: Иди к четям!

Маришка Хорошая: Пвпосомнил!

Маришка Хорошая: Не звон и е пипши мне вопще!

Иван Москвич: Казакова, я к тебе сейчас приеду.

Иван Москвич: Учти, не откроешь дверь – выломаю!

Маришка хорошая: Пошел нах!

Маришка Хорошая: Пчем ты мне не звонил? Тебе похр на меня совсем?

Маришка Хорошая: четовы седечки слал, а птом… Мдак ты!

Маришка Хорошая: Вань… прости.

Маришка Хорошая: Т не пнимаешь

Иван Москвич: Что я должен понять из твоих бредней, Марин?

Маришка Хорошая: Я тебя (красное сердечко)

Она отправила сообщение и уставилась в монитор, постепенно начиная осознавать, что натворила. От осознания она даже немного протрезвела и, в панике соображая, что делать, попыталась удалить сообщение, но вместо этого выделила его и случайно переслала еще раз. Из груди вырвался нервный смешок. Тонкие пальцы забегали по клавиатуре, но получилось что-то совсем невразумительное.

Марина Хорошая: т яшобиыла

Руки не слушались. Она потянулась за бокалом, но толкнув, уронила его. Вино разлилось по клавиатуре, оставаясь мокрыми пятнами на клавишах, заполняя все выемки и щелки. Она видела, как оно медленно просачивается внутрь, как высыхает на сенсорной панельке тачпада… Снова засмеялась, пытаясь нажать то одну, то другую клавишу, то все клавиши вместе. Ваня молчал. Постепенно на экране стали появляться непонятные символы, рябь и загогулины, а еще через миг он и вовсе потух. Марина поднялась на непослушные ноги и, придерживаясь за стенки, поплелась в кухню. На глаза наворачивались слезы, мысли смешались, но как назло она будто бы всё ещё видела это дурацкое красное сердечко. Что же она натворила?! Господи….

Совершенно не соображая, что делает, Марина достала третью – последнюю бутылку вина и поставила перед собой на стол. Открыла один ящик, но штопора там не оказалось, второй - безуспешно. Попробовала потыкать пробку вилкой, но это ни к чему не привело. В комнате штопора тоже не нашлось. Зато на широком экране телевизора самозабвенно целовались главные герои старой мелодрамы. Марина, с трудом удерживая равновесие, встала напротив телевизора и склонила голову на бок. Нижняя губа ее дрогнула, на глаза навернулись слезы. Она схватила с дивана голубую подушечку и со всей силы запустила ее в счастливых влюбленных. Потеряла равновесие и упала на диван, кое-как борясь с ненавистными всхлипами. Как вернулась в кухню, она не помнила. Очнулась только, услышав настойчивый стук в дверь, смешанный с трелью звонка. В глазах все плыло, так и не открытая бутылка лежала рядом на диванчике.

- Господи… - прошептала Казакова пересохшими губами и, не особо понимая, что делает, поплелась к двери.

Долго возилась с замками, но в конце концов справилась и, придерживаясь за косяк, открыла. Стоявший на пороге Воронов ее не удивил, но немного протрезветь заставил. Вид у него был очень грозный, и Марина, сделав шаг назад, хихикнула.

- У тебя крыша поехала? – процедил Ваня, без разрешения переступив порог квартиры.