Притяжение - Бриттани Ш. Черри Страница 9

— Поклонники Рассела приглашены на похороны?

— Да, Кент указал это в завещании. Все деньги будут пожертвованы детской больнице. Я раздобыла хорошие места. Хизер — моя лучшая подруга — должна была пойти вместе со мной, но у нее начались схватки. Противные дети вечно все портят.

Я засмеялась.

— Хочешь мой лишний билет? — спросила она. — Места очень близко к центру. Плюс, я предпочитаю сидеть рядом с поклонником Г.М., чем с почитателем папаши-Рассела. Ты будешь в шоке, узнав, сколько людей здесь ради него. — Она замолчала и, приподняв брови, начала рыться в сумочке. — Хотя, если подумать, то, может, и не будешь. Все-таки именно он дал дуба. Вот, держи. Уже открывают двери. — Она протянула мне свой лишний билет. — О, и меня зовут Тори.

— Люси, — с улыбкой сказала я. На мгновение меня одолели сомнения: странно и необычно присутствовать на похоронах постороннего человека, да еще и на арене. Но потом… В этом здании присутствовал Г.М. Рассел вместе с моими цветами, которые через несколько часов будут выброшены.

Мы добрались до своих мест. Тори безостановочно фотографировала.

— Отличные места, правда? Не могу поверить, что купила этот билет всего за две тысячи!

— Две тысячи? — ахнула я.

— Да-да, знаю. Такая обдираловка. Мне ничего не оставалось делать, кроме как продать свою почку на CraigsList какому-то чуваку по имени Кенни. (Примеч.: CraigsList — американский сайт электронных объявлений). — Она повернулась к солидного вида пожилому джентльмену слегка за семьдесят, сидящему слева от нее. Под расстегнутым плащом коричневый замшевый костюм и бабочка в синий и белый горошек. Он взглянул на нас с самой искренней улыбкой.

— Здравствуйте. Прошу прощения за любопытство, а сколько вы заплатили за свое место?

— О, я не платил, — сказал он с самой любезной улыбкой на свете. — Грэм мой бывший ученик. Я был приглашен.

В состоянии полнейшего шока Тори всплеснула руками.

— Подождите-подождите… Минуточку… Вы профессор Оливер?

Он ухмыльнулся и кивнул.

— Каюсь, это я.

— Вы ведь как мастер Йода для нашего Люка Скайуокера. Вы Волшебник Изумрудного города. Черт возьми, вы профессор Оливер! Я прочитала все написанные Грэмом статьи, и должна сказать, что это просто потрясающе — познакомиться с человеком, о котором он так высоко отзывается. Ну, высоко по меркам Г.М., что на самом деле не очень высоко, если вы понимаете, о чем я. — Тори усмехнулась сама себе. — Можно пожать вашу руку?

Тори проболтала практически всю церемонию, но замолчала в тот момент, когда на сцену пригласили Грэма для произнесения надгробной речи. Прежде чем открыть рот, он расстегнул пиджак, снял его, расстегнул манжеты рубашки и закатал рукава в стиле этакого мачо. Я готова была поклясться, что он специально так медленно закатывал по очереди каждый рукав. После чего выдохнул и причмокнул губами.

Вау.

Он такой красивый — и без особых к тому усилий.

В жизни он гораздо красивее, чем я себе представляла. Мрачная, завораживающая и невероятно привлекательная внешность. Короткие, цвета ночной тьмы волосы гладко зачесаны назад и слегка завиваются на концах, а резко очерченный квадратный подбородок покрыт трехдневной щетиной. Гладкая медно-золотистая кожа безупречна — ни единого дефекта, за исключением небольшого шрама, пересекающего шею, но от этого Грэм не становился менее совершенным. Знаете, что я узнала о шрамах из романов Грэма? То, что они тоже могут быть прекрасными.

Он ни разу не улыбнулся, но в этом не было ничего удивительного — все-таки похороны отца. Когда он заговорил, его голос полился так ровно и естественно, как виски по кубикам льда. Как и все здесь присутствующие, я не могла отвести от него взгляда.

— Мой отец, Кент Рассел, дал мне стимул к жизни. День ото дня он бросал мне вызов, побуждая совершенствоваться не только как писателю, но и как человеку.

Следующие пять минут его речи привели к тому, что сотни людей задыхались от рыданий, желая тоже быть родственниками Кента. Я не читала ничего из того, что написал Кент, но слова Грэма разбудили во мне любопытство и желание взять одну из книг.

Под конец своей речи он взглянул в потолок и усмехнулся.

— Так вот, закончить я хочу словами моего отца. Вдохновляйтесь. Будьте честными. Не бойтесь авантюр. Жизнь у нас только одна. И в память о моем отце я планирую прожить ее так, словно каждый день — это последняя глава.

— Ох, черт возьми, — прошептала Тори, вытирая с глаз слезы. — Ты это видишь? — спросила она, указывая кивком головы на колени.

— Вижу что?

— Как огромен мой невидимый стояк в данный момент. Не знала, что можно возбудиться от надгробной речи.

Я засмеялась.

— Аналогично.

После того, как все закончилось, мы с Тори обменялись номерами телефонов, и она пригласила меня в свой книжный клуб. Когда мы распрощались, я разыскала служебное помещение, чтобы забрать цветы. Разыскивая свои розы, я не могла отделаться от ощущения неловкости, вызванного напускной помпезностью похорон Кента. Они слегка напоминали… цирковое представление.

Я не из тех, кто видит смысл в похоронных церемониях, во всяком случае, в общепринятых. В моей семье последнее прощание обычно заключалось в том, чтобы посадить дерево в память об усопшем близком: в знак почтения к его жизни и чтобы сделать мир чуточку прекраснее.

Одна из работниц арены прошла мимо с букетом моих цветов, и я, ойкнув, окликнула ее.

— Прошу прощения…

У нее в ушах были наушники, поэтому она меня не услышала, так что я поспешила за ней, стараясь не отставать в толпе. Женщина подошла к двери, распахнула ее и бросила цветы на улицу, после чего закрыла дверь и удалилась, пританцовывая под музыку.

— Этот букет стоил триста долларов, — громко простонала я, спеша выскочить в открытую дверь, пока она не закрылась. Когда же дверь захлопнулась за моей спиной, я метнулась к розам, которые валялись в мусорном баке в районе ворот. Вечерний воздух коснулся кожи, и я, окунувшись в сияющий свет луны, начала собирать брошенные цветы. Закончив, я сделала глубокий вдох. В вечерних сумерках ощущалось какое-то умиротворение, словно все вокруг слегка замедлилось, до утра избавившись от дневной суеты. Подойдя к двери, чтобы снова вернуться в подсобку, я несколько раз дернула ее и ощутила панику.

Заперто.

Вот черт.

Сжав кулаки, я изо всех сил забарабанила в закрытую дверь. Мне нужно снова попасть внутрь.

— Эй! — кричала я, как мне показалось, минут десять, после чего сдалась.

Спустя полчаса я сидела на бетонной ступеньке и таращилась на звезды, когда услышала, что дверь за моей спиной открылась. Повернувшись, я ахнула.

Это ты.

Грэм Рассел.