Слаще вина - Тесса Рэдли Страница 9

— Почему ты так на меня смотришь? — смущенно спросила она, подметив взгляд Хита, когда официантка ушла.

— Как именно? — ухмыльнулся он.

— Как ботаник над микроскопом, — раздраженно проговорила она. — Я, к твоему сведению, не гусеница-вредитель.

— Это точно. Ты не гусеница… Кстати, должен признать, что ты отлично выглядишь! — торжественно произнес Хит.

— Скажи еще, что беременность меня красит, — съязвила Эми. — Какое похвальное чистосердечие.

— Почему ты воспринимаешь все в штыки?

Эми ничего на это не ответила, молча дожидаясь, когда официантка доставит заказ.

— Надеюсь, аромат кофе не действует на тебя раздражающе? — предупредительно осведомился Хит.

— Нет, меня раздражает не аромат кофе, — ответила она.

— А что же, если не секрет?

— Какие могут быть от тебя секреты? Ты же считаешь возможным проверять мой ежедневник на предмет врачебных консультаций, — не преминула припомнить Эми.

— Ах, вот оно в чем дело! Ну сколько можно повторять, что я узнал об этом по чистой случайности…

— Сколько ни тверди, а верится с трудом. Неужели тебя никогда не посещает банальное сомнение или хотя бы зачаточное чувство вины? — риторически осведомилась она.

— Между прочим, если бы не мои инициативы, ты до сих пор не знала бы, что такое с тобой творится.

— Я должна поблагодарить тебя?! — насмешливо подняла бровь Эми.

— Если не испытываешь такой потребности, это излишне, — безразлично отозвался Хит.

Эми опустила глаза в салат. В отличие от Хита, она постоянно испытывала чувство вины по совершенно разным поводам.

— Я ощущаю себя идиоткой, — процедила она.

— Почему? — поинтересовался Хит.

— Я взрослая женщина. Мне следовало отслеживать такие вещи, как месячный цикл, делать отметки в календаре. Прежде я все вмещала в уме. Но в последнее время все пошло так скомканно, а потом эта авария, похороны, дни, недели, словно в тумане. Конечно, по прошествии времени я начала замечать, что что-то не так, но списала это на последствия катастрофы.

— Может, стоило заказать лимонный кекс или ореховый пирог? — решил отвлечь ее Хит.

— Ты слышал, о чем говорила?! — возмутилась она таким его пренебрежением.

— Слышал, но это бессмысленное самобичевание, Эми. Какой толк рассуждать о том, чего уже не изменить? Мы стоим перед фактом, который нужно обсудить здесь и сейчас, пока не стало поздно. А я верю, что еще не поздно, — убежденно проговорил он. — Так что насчет десерта?

— Нет, спасибо, — покачала она головой, мысленно сознавая правоту собеседника.

— Эми, я хочу заключить с тобой пакт. Ты можешь быть уверена в том, что никто от меня ничего не узнает о ребенке до тех самых пор, пока ты сама не будешь готова в этом признаться. Но мне бы хотелось, чтобы ты не скрывала ничего от меня. Я окажу тебя всю необходимую поддержку, чего бы мне это ни стоило.

— Вот ты опять, Хит, давишь на меня. Это нестерпимо! — напряженно отозвалась женщина.

— А что опять не так?! — изумился он.

— Ты упорно называешь его ребенком.

— А как мне еще его называть? — обомлел Хит Саксон.

— Доктора зовут его плодом, — прошептала Эми.

— А что это меняет?

— То, что я еще не решила. А ты стараешься насильно привязать меня к нему, чтобы я отождествляла эмбрион с живым человеком. А это не так.

— Ты сама-то веришь в то, что говоришь? — строго спросил ее Хит.

— Я верю в то, что ты отнюдь не бескорыстен в своем желании заполучить племянника любой ценой. Тебе наплевать на меня и на ребенка. Тебе важно знать, что у твоего погибшего брата есть потомок, — обвинительно проговорила Эми.

— И что же в этом дурного? — осведомился он.

— Мне такой подход нравиться не может.

— И только поэтому ты готова решиться на аборт? — осуждающе спросил он ее.

— Хит, ты знаешь, что из тебя никудышный моралист? — раздраженно отозвалась девушка.

— А я не претендую на это звание, но сделаю все от меня зависящее, чтобы не позволить тебе отнять жизнь у ребенка моего покойного брата, — безапелляционно заявил Хит.

— Значит, ты все уже решил, — едко проговорила она.

— Да, решил. И теперь хочу знать, к какому решению пришла ты.

— Ты, конечно, рассуждаешь категориями добра и зла. Но в моем случае играет роль множество других факторов. Этому ребенку предстоит расти незаконнорожденным безотцовщиной. А в перспективе он станет яблоком раздора для наших семей, отношения между которыми никогда не были простыми.

— А ты уже рассудила, что в нашей жизни имеет меньшее значение, а что не представляется возможным игнорировать? — спросил Хит.

— Мне наперед известны все твои доводы. Скажу больше, с каждым из них я полностью согласна. Но и я заслуживаю понимания. Просто ума не приложу, как одна стану воспитывать ребенка! У меня уже сейчас решительно нет никаких сил, — посетовала она.

— А мы все тебе поможем. Я только то и делаю, что постоянно предлагаю тебе свою помощь… Эми, — проговорил Хит, сжав руку девушки в своей ладони, — ты понимаешь, как станешь жалеть, если позволишь случиться худшему? Да ты до конца жизни этого себе не простишь. Я говорю так не только потому, что ты носишь ребенка моего покойного брата. Я знаю тебя с малолетства. Ты, Эми Райт, небезразлична мне. Мы — одна семья, и это никогда не изменится. Я знаю твою совестливость. Понимаю, что тебя пугает. Но это все решаемые проблемы. Все будет намного хуже, если ты лишишь малыша шанса.

— Хит, умоляю, не дави на меня, — буквально простонала Эми.

— Нет, ты обязана меня выслушать, — шепотом продолжал тот. — Если ты испытываешь хоть малейшее сомнение, если хоть крупица тебя желает рождения этого ребенка, отмети всякую мысль об аборте. Ты не сможешь быть счастливой с таким грузом вины… Будет тяжело. Материнство — это всегда непросто. Но ты справишься, дорогая. Многие и многие люди помогут тебе. И если ты думаешь, что Саксоны попробуют лишить тебя твоего ребенка только потому, что ты не так обеспечена, как мы, я клянусь, что этому не бывать. Ты мать. За тобой всегда будет решающее слово. Но не лишай и нас шанса видеть продолжение Рональда, сколь бы эгоистичным это тебе ни казалось.

— Хит… А мой ребенок, будет ли он счастлив с такой матерью? — обессиленно спросила Эми.

На короткий миг Хит лишился дара речи. Но он видел перед собой несчастную, измученную переживаниями девушку, которая все это время отчаянно храбрилась и бодрилась и вот в одно мгновение лишилась этой маски.

— Эми, милая, что ты такое говоришь? — встревоженно пробормотал он, еще крепче сжав ее руку в своей загорелой ладони.