Медовый месяц - Сьюзен Элизабет Филлипс Страница 9

— Несомненно, мисс Уоринг, вам пришлось основательно потрудиться, копаясь в моей биографии, — сказала она, растягивая слова. — А не обнаружили ли вы случаем во время этих раскопок, что мать Шанталь, а моя тетка, миссис Софи Мун Букер, страдает душевной болезнью, вызванной скорбью по поводу смерти мужа, Эрла Т. Букера? — Она неторопливо повернулась к директрисе конкурса. — И не выяснили ли вы случайно, что семью после его смерти содержу я? И что миссис Букер — которая перестала быть несовершеннолетней добрых двадцать пять лет назад — беспрекословно выполнит все, что я скажу, вплоть до вчинения вашему паршивому универмагу самого крупного иска, какой он когда-либо имел?

К удивлению и радости Хани, эта речь заметно поубавила спесь Моники Уоринг. Запинаясь, та некоторое время что-то мямлила, но Хани знала наверняка, что ее слова не более чем пустой шум. Очевидно, руководство проинструктировало ее любой ценой спасти доброе имя «Данди». Она попросила секретаршу принести Хани кока-колы, затем, извинившись, выскочила в прихожую офиса. А полчаса спустя вернулась с несколькими скрепленными листками бумаги.

— Продюсеры представления «Шоу Дэша Кугана» любезно согласились предоставить Шанталь короткое прослушивание в Лос-Анджелесе вместе с другими девушками в среду, — чопорно сказала она. — Я написала адрес студий и включила также информацию об этой программе, которую они прислали мне несколько месяцев назад. Шанталь со своим сопровождающим должна быть в Лос-Анджелесе к восьми утра в среду.

— А как же она туда доберется?

— Ну уж это ваша забота, — холодно ответила Моника, передавая Хани принесенные бумаги. — В обязанности устроителей конкурса не входит организация проезда. По-моему, вы не можете не признать, что мы в этой ситуации и так сделали все от нас зависящее. Пожалуйста, передайте Шанталь от нас пожелания удачи.

Хани приняла бумаги так, словно оказала мисс Уоринг величайшую Милость, и выплыла из офиса. Но едва она очутилась в вестибюле, как вся ее бравада испарилась. У нее не было и десятой доли той суммы, что требовалась на покупку авиабилетов. Как же доставить Шанталь в Лос-Анджелес?

Ступив на эскалатор, она попыталась набраться отваги из уроков, преподанных «Черным громом». Надежда умирает последней.

— Похоже, Хани Джейн Мун, ты вконец свихнулась, — сказала Шанталь. — Этот грузовик не доберется даже до границы штата, не говоря уж про Калифорнию!

Помятый старый пикап, стоявший недалеко от трейлера Софи, был единственным оставшимся в парке транспортным средством. Когда-то красный кузов был в стольких местах заделан серой шпатлевкой, что от первоначального цвета почти ничего не осталось. Хани тоже беспокоила эта мысль, но она, в свою очередь, накинулась на Шанталь:

— Ты никогда в жизни никуда не доедешь с таким настроением. У тебя должно быть положительное отношение к задачам, которые ставит перед тобой двигатель. И потом, Бак только что установил новый мотор. А сейчас загружай чемодан в кабину, а я пока еще разок попробую поговорить с Софи.

— Но послушай, Хани, мне вовсе не хочется ехать в Калифорнию!

Хани пропустила мимо ушей жалобные нотки в голосе сестры:

— Как это ни прискорбно, но ехать тебе придется. Полезай в машину и жди меня!

Софи лежала на кушетке, ожидая начала вечернего телевизионного шоу, транслировавшегося по понедельникам. Став на колени, Хани коснулась руки тетки, нежно пробежав пальцем по распухшим суставам. Она знала, что Софи не любит, когда ее трогают, но временами не могла удержаться.

— Софи, вы должны изменить решение и поехать вместе с нами. Я не хочу оставлять вас здесь одну. И потом, когда эти телевизионщики предложат Шанталь ту роль в «Шоу Дэша Кугана», им захочется поговорить с ее мамой.

Глаза Софи продолжали неотрывно смотреть на мигавший экран.

— Боюсь, я слишком устала, чтобы ехать куда-то, Хани. И потом, на этой неделе Циннамон и Шейд поженятся.

Хани едва скрывала досаду:

— Софи, это же настоящая жизнь, а не мыльная опера! Мы должны строить планы на будущее. Сейчас парк принадлежит банку, и не рассчитывайте, что вам удастся прожить здесь долго!

Софи наконец перевела взгляд на Хини, и ее веки провисшими складками набрякли над глазами. Хани по привычке попыталась отыскать в ее лице хотя бы тень привязанности, но, как обычно, не увидела ничего, кроме безразличия и усталости.

— Служащие из банка ничего не говорили насчет того, чтобы я съезжала, поэтому, думаю, мне лучше остаться здесь.

Хани пустила в ход свой последний довод:

— Вы нужны нам, Софи! Вы же знаете Шанталь. А вдруг какой-нибудь парень начнет к ней приставать?

— Ты им займешься, — устало произнесла Софи. — Ты позаботишься обо всем. Ты же всегда так делаешь.

К утру вторника Хани вымоталась до предела. Ее глаза высохли, как прерии Оклахомы, уходящие в бесконечность по обе стороны дороги, а голова начала без всякого предупреждения валиться на руль. Клаксон рявкнул, и глаза открылись. Вцепившись в руль, девушка едва успела вывернуть его, прежде чем машина пересекла двойную желтую полосу.

Они были в дороге с вечера понедельника, но еще не добрались даже до Оклахома-Сити. Около Бирмингема они потеряли глушитель, а на выезде из Шривпорта прорвало шланг водяного охлаждения; вдобавок пришлось дважды латать одну и ту же шину. Хани верила в удачу, но отложенные на крайний случай деньги таяли быстро, к тому же она чувствовала, что, если не поспит, ехать дальше не сможет.

В противоположном углу кабины Шанталь спала как дитя, ее щеки разрумянились от жары, пряди черных волос трепетали в открытом окне.

— Шанталь, проснись!

Шанталь причмокнула во сне, словно ребенок в поисках соски. Она сладко потянулась, и ее грудь под белой курткой сплющилась.

— Что случилось?

— Ты должна повести машину. Мне нужно хотя бы чуток поспать.

— Хани, я же волнуюсь за рулем. Давай просто заедем на стоянку, там и поспишь.

— Нам нельзя останавливаться, иначе завтра ни за что не доберемся до Лос-Анджелеса к восьми утра. Мы и так уже выбились из графика!

— Хани, мне не хочется вести. Я буду сильно нервничать.

Хани собралась было надавить посильнее, но передумала. Последний раз, когда она заставила Шанталь сесть за руль, сестра так ныла всю дорогу, что Хани все равно поспать не удалось. Грузовичок опять вильнул к разделительной желтой полосе. Она затрясла головой, пытаясь обрести ясность мыслей, и тут, заметив впереди фигуру голосующего, нажала на тормоз.

— Хани, ты что делаешь?

— Не твоя забота.

Она свернула к обочине и выпрыгнула из кабины, не заглушив мотор, чтобы не пришлось опять терять время, пытаясь завести его. Переступив через рваный резиновый сапог, она двинулась к обочине шоссе. Голосовавший пошел навстречу, волоча старый серый туристский мешок.