Ночь греха - Джулия Росс Страница 88

Миссис Дилтон-Смит и ее друзья предпочитали не посещать этот дом.

Энн была слишком очарована, чтобы это заметить. Сад переполнен цветущими экзотическими лианами и деревьями. Прохладные ароматные ветерки гуляют по их комнатам ночами, словно далекие снежные перевалы высоких гор улыбаются, благословляя их. Как и их индийские гости, она и Джек носят легкие одежды из хлопка и шелка. Дом славно пропитан запахами цветов и ароматами деревьев. Повар подает пищу, восхитительно приправленную специями.

И Джек – с ней, каждый день и каждую ночь, в мире со своим сердцем и в согласии с их любовью.

Тоби и его друзьям-странникам они предоставили ряд комнат. Несколько недель за ним тщательно ухаживали, он был все еще худ и слаб, но уже мог шевелить языком и стал рассказывать. Рассказывать историю его пленения и побега – нелегкое дело, да и слушать ее нелегко, но Энн села рядом, Джек взял ее за руку, и она внимала словам с открытым сердцем.

Когда рассказ закончился, Джек снова предложил привести к Тоби самых лучших английских врачей, каких можно найти.

– Мне не нужны ваши врачи-варвары! – сказал Тоби улыбаясь. – Я по-прежнему верю в китайскую традицию, особенно в любящие руки моей жены.

Энн подняла глаза и увидела – в дверях с робким видом стоит молодая женщина. Маленькая китайская леди с лицом, похожим на цветок анютиных глазок. Энн понятия не имела, как она появилась здесь, но, наверное, она все это время находилась в комнатах Тоби. Джек, очевидно, уже догадывался об этом или просто знал.

– Мой Цветок Покоя. – Тоби протянул к ней руку. – Хотя я спасся из своей темницы один, но не выжил бы после этого без нее.

Жена Тоби подошла к его кровати и села. Она была тихая, скромная и, судя по всему, не говорила по-английски.

– Она недавно овдовела, – сказал Тоби. – Ее хотели отослать обратно в Китай, но, к своему стыду, она встретила меня.

Цветок Покоя сидела, не поднимая головы, хотя ее лицо осветилось, как фонарь, ясной преданностью, когда она улыбнулась мужу.

Теперь настала очередь Тоби выслушать рассказ Джека о судьбе Клыка Дракона.

– Значит, безумие Урии погубило его в конце концов. – И Тоби откинулся на подушки, глядя в черные глаза жены. – Что же до нашего окаменелого зуба, теперь его измельчат и превратят в лекарство. Это не имеет значения. Я напишу рассказ о нашем драконе для развлечения женщин и детей.

– Вы не будете восстанавливать ваши научные записки и зарисовки? – спросила Энн осторожно.

Черные глаза Тоби встретились с ее глазами.

– Нет, ни за что! Нельзя, чтобы кто-то еще захотел отправиться в эти пустыни, полные смерти.

Энн на мгновение закрыла глаза. Конечно, она разочарована, но ее сердце теперь покоится на иных, более основательных ценностях.

– Тогда пусть драконы спят спокойно, – сказала она. – Их кости останутся там для будущих исследователей грядущих веков. Пока же будут другие окаменелости, другие находки, и у мира будет достаточно времени, чтобы стать вровень с великолепием этой новой правды о Сотворении.

– Итак, лучше займемся картами, – сказал Джек. – Простым перечислением дорог и селений.

Тоби усмехнулся с таким видом, словно в плеч его сняли некое бремя.

– Для этого я и приехал сюда, Джек. После чего остаток своей жизни я должен провести в Китае. Никто не может вечно принадлежать двум культурам. Я остаюсь христианином, скептиком и наполовину англичанином, но я также и китаец. Я сделал выбор: сердце мое в Китае. В других местах я всегда буду чувствовать себя лишь гостем.

Энн встретилась взглядом с Джеком. «Куда бы я ни поехал, – сказал он ей однажды, – я всего лишь гость в своей собственной жизни».

И словно прочтя ее мысли, он улыбнулся:

– Пока ты со мной, любимая, я в мире с самим собой.

Пока Тоби и Джек трудились над составлением карт, из Хоторн-Аксбери и Уилдсхея прибывали пачки писем. Каждую неделю Энн и Джек отвечали на них. Тем временем она помогала восстанавливать карты, которые Тоби диктовал по памяти.

Когда всем требовался перерыв, Тоби и Цветок Покоя проводили спокойные часы вместе в саду, а Энн с Джеком верхом отправлялись на небольшие экскурсии за окаменелостями. Горы Индии были для нее тайной, так как исследовать все геологические пласты она не могла. Тем не менее Энн делала записки об их структуре и залегании, и острый ум Джека служил немалым подспорьем в этом деле. Каждый вечер они с удовольствием спорили, смеялись и строили гипотезы о природе Земли и истории ужасных древних ящеров, а потом предавались ласкам.

– Я отчаялась, – сказала Энн однажды, когда они ехали по новой местности, – мы никогда не отыщем здесь ничего нового.

У них над головами вершина утеса утопала в хаосе роскошной растительности. Цветущие деревья нависали над травяными прогалинами у его подножия, образуя укрытую уединенную лощину.

Джек спрыгнул с лошади и спустил на землю Энн. Он томно улыбнулся, глядя ей в глаза, и сердце у нее подпрыгнуло, как лань, бегущая по лугу.

– С вами, госпожа моя жена, каждая ночь – открытие.

Она скорчила гримаску, хотя кровь у нее вспыхнула, и пошла посмотреть на стену утеса. Оттуда не выступало никаких костей. И ничего и не могло быть, кроме красоты растений и полета экзотических птиц – и герцогского сына, который женился на ней, а потом подарил ей весь мир.

– Увы, здесь тоже нет никаких инкрустированных драгоценностями черепов, – сказала она.

Джек прислонился к стволу и смотрел на нее.

– Твоя любовь – единственная драгоценность, которая меня интересует.

– Но вы украсили мою жизнь великолепием, лорд Джонатан Деворан Сент-Джордж, – тут же возразила она. – Даже звезды бледнеют в сравнении с этим.

– Перестаньте, перестаньте! – проговорил он со смехом. Потом подошел и обнял ее за талию. – Мне не хватает слов, …Энн. Вы – моя любовница и супруга моего сердца. Я обожаю в вас все.

– Если вы так потрясены этим обожанием, что потеряли дар речи, – сказала она с насмешливой серьезностью, – существует только один способ доказать это.

– Прямо здесь? – сухо спросил он. – Где нас может увидеть кто угодно?

– Никто нас не увидит, не посмеет.

Лошади стояли спокойно, привязанные к дереву, не обращая внимания на то, как Энн и Джек предаются любовным ласкам на его расстеленном сюртуке с изысканной неторопливой изобретательностью. Полное слияние тела и души. Языки, немые для слов, но красноречивые в каждой чувственной влажной ласке.

Потом она лежала на траве и смотрела на деревья. Джек дремал рядом, подложив руку под голову, длинный и гибкий. Птицы пели. Лошади лениво обмахивались хвостами. Легкий ветер нашептывал о рае.

«Пока ты со мной, любимая, я в мире с самим собой».

На другой день Джек вошел, размахивая только что полученной пачкой писем из Англии.